Символический долг
В третьей части «Пиратов Карибского моря» есть эпизод, несколько выделяющийся на общем экшн-приключенческом фоне фильма своей медлительной сюрреалистичностью. Джек-Воробей, бравый пират, капитан «Черной жемчужины», всегда чудом избегавший смерти, всегда выходящий сухим из воды, всегда окруженный вниманием, оказывается на том свете, в одиночестве. Однако он не «просто умер», его постигла гораздо более ужасная участь, он «угодил в долину возмездия», в Тайник Дэйви Джонса, грозного «бессердечного» капитана «Летучего Голландца», с которым когда-то заключил сделку – 13 лет капитанства на «Жемчужине» в обмен на сто лет службы на «Голландце». Джек не торопился отдавать свой долг и в итоге оказался отправленным Кракеном (морским чудищем) на край света. С психоаналитической точки зрения «долгом» можно считать в данном случае долг символический – подчинение Закону. Закону общества и отца как первого его представителя для ребенка. Джек-Воробей хотел командовать, но не хотел подчиняться. Взрослея, ребенку приходится отказываться от своего воображаемого нарциссического всемогущества, признавать свои ограничения, свою слабость. В противном случае, рано или поздно наступит день, когда его корабль встанет на мель, а волшебный компас больше не будет указывать на то, чего он больше всего хочет.
Зеркальная ловушка
В Тайнике царит знойная атмосфера бреда. Стоящий посреди пустыни корабль кишит агрессивными близнецами, готовыми прихлопнуть друг друга за крошечный орешек («Мой орешек!»). Откуда же столько двойников, и почему это кажется таким жутким? В раннем детстве ребенок в своем развитии проходит особую фазу – стадию зеркала (Жак Лакан). Его «Я» начинает формироваться не само по себе, но как бы извне – он начинает узнавать себя в зеркале и взрослые подтверждают, что это он. Однако, это и не совсем он. Имея еще очень слабое представление о себе, не умея толком контролировать свое тело, ребенок видит этот зеркальный образ себя и он кажется ему идеальным, лишенным недостатков. Поэтому этот зеркальный двойник оказывается соперником, занявшим его место (отсюда агрессия). Этот образ двойника навсегда останется в нем, с ним, и зачастую других людей он будет, сам того не ведая, воспринимать не как иных, отличных от него, обладающих собственной индивидуальностью, но просто как своих «двойников». Человеческие существа лишены для Джека особой ценности, и он готов набрать сотню копий, чтобы отдать их в уплату долга, взамен собственной души.
Штиль одинаковости и бриз различий
Полный штиль и отсутствие воды за бортом злосчастный капитан отчаянно пытается компенсировать бурными жестами и командами, подгоняя своих двойников-матросов, а одного из них даже пронзает клинком за то, что тот просит его «подождать», пока он исправит «беспорядок» (заново перевяжет канат) – иллюзия, ведь Судьба не ждет. Тщетно. Корабль не двигается с места, ветра нет, как нет и воды. Все остается на своих местах, возвращается даже отброшенная галька. Похоже, это место, где ничего не может измениться, сколько усилий ты бы ни прилагал. Как же вырваться из этой западни одинаковости? Все начинает сдвигаться с мертвой точки лишь тогда, когда в игру вступает «язык». Кажущаяся поначалу бессмысленной и странной сцена, в которой Джек облизывает гальку, больше таковой не представляется, если отойти от буквальности образа и вспомнить, что язык – это не только орган, но и система коммуникации. Герой словно бы «заговаривает» гальку (не отдавая себе в том отчета, бессознательно, что не отменяет результативности действия), и та превращается в краба, который в свою очередь «созывает» целые полчища себе подобных. Они становятся импровизированными волнами, по которым корабль наконец «отплывает» к морю. Почему же таким эффектом не обладали команды Джека, которые он щедро раздавал своим матросам? Действительно, герой болтлив и в одиночестве. Но. «Покойник как могила нем», - слышится голос Джека за кадром, прежде, чем начнется сцена в пустыне. Быть может, слова, которыми разбрасывается «покойник», тоже мертвы? Быть может, язык, имеющий непосредственное отношение к Закону, которым пренебрег Джек, теперь в отместку тоже отказывается ему подчиняться, и эффективным для взаимодействия с внешним миром остается лишь тело, орган?..
Миссия
По другую сторону тоже происходят перемены. На берег выбрасываются друзья Джека, его команда, люди, отправившиеся на край света для того, чтобы вызволить его из заточения. Однако поначалу они видятся ему просто собственными галлюцинациями («Он думает, мы ему мерещимся»), Джек еще не окончательно выбрался из западни своего воображения, из своего зеркального замкнутого мира. Поэтому, например, он может даже «переписывать» историю, запросто отменяя свои прошлые плохие поступки: «Ты застрелил меня», - говорит капитан Барбосса. «Вовсе нет», - легко парирует Воробей.
К реальности героя возвращает голос той, что «удалось» его «убить». «Джек, это реальность, мы здесь. Мы здесь, чтобы спасти тебя!», - восклицает Элизабет Суон, которая в свое время привязала Воробья к мачте «Жемчужины», чтобы остальной команде удалось спастись от Кракена. Джек-Воробей оказывается нужен, он должен прибыть на совет пиратов, чтобы дать последний бой английскому флоту. Миссия, реальная ли, или же выдуманная, оказывается тем спасением, что выдергивает человека из цепких лап одиночества.
Однако если мир, который он собираешься спасать, состоит лишь из его «подобий», его вновь неминуемо ждет одиночество. Одиночество одинаковости. Усвоил ли Джек-Воробей преподанный ему урок?