Как известно, когда человек очень горячо и яростно отстаивает какую-то точку зрения, обрубает при этом нюансы, а в аффекте его мир стремительно становится все более однозначным и черно-белым — он попал в пограничную ситуацию. Расщепился.
Видит лишь одну из полярностей, а вторая (противоположная) оказывается отделенной и отрезанной. И в этом случае терапевтической задачей будет найти способ показать клиенту, что вот эта другая противоположная сторона — существует.
Умение соединять противоположности в единые целостные структуры — это и есть выход из расщепления в интеграцию. Но здесь, как в известном анекдоте, есть один нюанс. Есть еще одно состояние, где противоположности существуют одновременно. Где мир одновременно и черный, и белый. Где можно одновременно чувствовать и да, и нет. Состояние первичного неструктурированного хаоса, в котором оппозиции существуют вне логики и вне осмысления. Состояние слияния. Или же, другими словами, состояние психотического смешения и амбивалентности.
Иногда реакции клиента, провалившегося вот в такую психотическую амбивалентность можно спутать с начавшейся интеграцией и осознаванием. В самом деле, формулировки клиента, который способен черпать свой бессознательный материал напрямую из психотического слоя, могут быть порой очень глубокими, как будто бы отражающими понимание своих проблем на очень серьезном уровне — раз он так просто выдает такие глубины, признается в очень социально неодобряемых или постыдных желаниях.
Но это лишь иллюзия глубины. Столь же легко, как и появился, этот материал фрагментируется и забудется, либо же, что ничем не лучше — будет существовать в форме слипшихся неразличимых полярностей — и генерировать психотическое напряжение.
Обычно это та проблема, с которой сталкиваются пограничные клиенты, т.е. клиенты для которых расщепление — это ведущая защита. Именно они, после периода формирования доверия, начинают постепенно разворачивать психотическое ядро своей личности, рассказывать о своих глубоких мотивах и как будто бы "все понимать".
Причем в эту иллюзию понимания и осознавания впадают вместе и терапевт, и клиент. Терапевт тогда зачастую начинает чувствовать бессилие, что мол, клиент столько наосознавал, а внутренне никак не меняется. Бессилие легко затмевается злостью, и следующим шагом становится обвинение клиента в том, что тот не хочет меняться, или брать на себя ответственность, или, что он цепляется за вторичные выгоды своего состояния.
Да и сам клиент может поверить, что не справляется с терапией, потому что как будто бы "не хочет", недостаточно мотивирован и вообще, похоже, не особенно-то стремится двигаться вперед. Но, одновременно с этим, клиент чувствует также и огромное желание все-таки сдвинуться с мертвой точки, и ярость за невыполнимые требования, с которыми он ни при каких обстоятельствах справиться не способен.
Чувствует несправедливость и необоснованность подобных претензий. И все это чувствуется одновременно. В спутанности и смешении аффектов до неразличимости, словно бы их миксером взболтали и перемешали друг с другом.
Изнутри это состояние переживается, как раздирающая растерянность, где спутанность и парализованность в этой спутанности, может сменяться кажущейся ясностью и внезапными импульсивными решениями, которые столь же внезапно сменяются на противоположные.
Неспособность совладать со своими аффектами при том, что как будто бы "все ясно", и на когнитивном уровне понятно, что необходимо делать, приводит к очень мучительному чувству собственной некомпетентности и неполноценности. Ну и дальше индивидуально — у кого стыд, у кого вина, а у кого просто беспросветная безнадежность.
Реально доступной терапевтической задачей здесь становится, как ни парадоксально, выход на расщепление.
Необходимо медленно и кропотливо разбирать противоречия, и разводить их в разные стороны. Девочки направо, мальчики налево. Это синее, это красное. Сейчас давайте соберем все, что относится к "синему" и попробуем поглядеть, а какие там есть оттенки. И вообще, какая там форма. Теперь тоже самое — с "красным". И так продолжать до тех пор, пока не соберутся хоть сколько-нибудь целостные блоки — пусть и не связанные между собой.
Очень важно здесь дать понять клиенту, что его неспособность действовать не следствие его безволия или слабой мотивированности, а имеет в своей основе внутреннюю спутанность и неосознаваемые конфликты желаний, которые не могут быть преодолены волевым усилием, пока они остаются невидимыми.
Более того, увидеть эти конфликты тоже недостаточно, чтобы начать действовать необходимо еще и научиться чувствовать и думать вне привычных схем, за пределами своего "я", и это будет отдельной терапевтической задачей, возможно на несколько лет.
Но, так или иначе, лишь, когда психотическая взболтанность и амбивалентность сменится расщеплением из более-менее внятных фрагментов — можно задуматься об интеграции. И, если невротику тут достаточно просто показать прежде невидимые куски, то с пограничным клиентом так просто этот вопрос не решится.
Сам терапевт должен сперва у себя в голове понять, как эти куски можно объединить в единую структуру. Как оно может быть устроено. Как оно так сложилось у клиента, и как завязано на его историю жизни. Причем не только ту историю жизни, которую он расскажет словами, но и ту, которая будет воспроизведена через отношения переноса.
Терапевту сперва самому необходимо объединить эти две истории в собственном понимании. И это не должна быть только интеллектуальная трактовка, это что-то, что необходимо еще и чувствовать, почти осязать на уровне ощущений.
И лишь тогда клиент сможет начать постепенно принимать это объединение, и на его основе выстраивать собственное.
Не раньше.
© Голланд Этель Викторовна, врач-психотерапевт. Оригинал.
