Привязанность

Глава 11. Связь между ребенком и матерью: поведение привязанности

Я начал с констатации двух фактов, поразивших меня своей новизной и состоявших в том, что сильная зависимость женщины от своего отца переходит по наследству от столь же сильной привязанности к матери и что эта стадия более ранней привязанности длится неожиданно длительное время. Все, связанное с этой первой привязанностью, казалось мне в ходе анализа настолько трудным для понимания...

З. Фрейд (Freud, 1931)

Альтернативные теории

Путь, ведущий к пониманию тех уз, которые связывают ребенка с матерью, пролегает через понимание его реакции на разлуку с ней. В психоаналитических трудах обсуждение данной темы ведется в терминах объектных отношений. Поэтому в любом изложении традиционной теории неизбежно частое использование терминологии объектных отношений, однако новую теорию предпочтительнее представить в таких терминах, как «привязанность» и «лицо, к которому привязан ребенок» («attachment-figure»).

В течение долгого времени психоаналитики были единодушны в признании того, что основы личности складываются в ранних отношениях ребенка с другими людьми, но до сих пор нет единого мнения относительно природы и происхождения этих отношений. Несомненно, что именно в силу их особой важности точки зрения ученых на них резко расходятся, а страсти накалены. Бесспорно, что в настоящее время ученые пришли к согласию относительно следующего эмпирического факта: в течение первых двенадцати месяцев жизни практически у всех младенцев возникает сильная связь с матерью. Однако единое мнение по поводу того, как быстро она устанавливается, какие процессы при этом происходят, как долго она сохраняется и какую функцию выполняет, отсутствует.

До 1958 г., когда были опубликованы первые статьи Харлоу, а также ранний вариант теории, представляемой в данной книге (Bowlby, 1958), в психоаналитической и иной литературе по психологии можно было обнаружить четыре основные теории, трактующие природу и происхождение привязанности ребенка. Остановимся на них.

1. У ребенка имеется ряд физиологических потребностей, которые нуждаются в удовлетворении, в частности, потребности в пище и тепле. Интерес и привязанность ребенка к людям, особенно к матери, возникает в результате заботы матери об удовлетворении его физиологических потребностей, а также вследствие того, что ребенок постепенно усваивает, что источник этого удовлетворения — мать. Я буду называть такую точку зрения теорией вторичного влечения — термином, который заимствован из теории научения. В контексте объектных отношений ее также называются теорией буфета.

2. У младенцев существует врожденная склонность определенным образом относиться к материнской груди, — они сосут ее и стремятся к оральному обладанию ею. В свое время младенец узнает, что к груди «прилагается» мать, и тогда устанавливает отношения также и с ней. Я предлагаю называть этот подход теорией сосания первичного объекта.

3. У младенцев имеется врожденная склонность искать соприкосновения, тактильного контакта с человеческим существом, прильнуть к нему. В этом смысле существует «потребность» в объекте, которая не связана с пищей и которая так же первична, как и «потребность» в пище и тепле. Предлагаю назвать такое представление теорией цепляния за первичный объект.

4. Будучи исторгнутыми из материнской утробы, младенцы «негодуют» в связи с этим и стремятся туда вернуться. Это теория первичного стремления вернуться в утробу.

Из четырех названных теорий наиболее распространена теория вторичного влечения. Со времен Фрейда она лежит в основе многих, хотя, конечно же, далеко не всех трудов по психоанализу. Она также была принята большинством представителей теории научения. Главные ее положения таковы:

«в своих истоках любовь связана с удовлетворенной потребностью в пище» (Freud, 1940. Р. 188);

«вероятно, опыт, получаемый ребенком в процессе кормления, предоставляет ему возможность научиться любить общение с другими людьми» (Dollard, Miller, 1950).

В статье на эту тему, написанной мной в 1958 г., содержится обзор психоаналитической литературы, опубликованной до этого года; с небольшими дополнениями этот обзор представлен в приложении к данному тому (см. с. 400). В 1970 г. был опубликован еще один обзор, написанный Маккоби и Мастерсом, в котором особенно подробно освещена литература по теории научения.

Выдвигаемая в этой книге гипотеза отличается от гипотез, приведенных выше, и основывается на теории инстинктивного поведения, кратко представленной в предыдущих главах. Согласно нашей гипотезе, привязанность ребенка к матери возникает благодаря активности ряда систем управления поведением, в которых прогнозируемым результатом является близость и контакт с ней. Поскольку у ребенка онтогенетическое развитие этих систем — процесс медленный и сложный, а темп развития у разных детей значительно отличается, невозможно дать простое и краткое описание того, как происходит развитие привязанности на протяжении первого года жизни. Тем не менее, когда ребенку идет второй год и он начинает ходить, у него практически всегда можно наблюдать характерные проявления привязанности. К этому возрасту у большинства детей легко происходит активизация комплекса соответствующих поведенческих систем (особенно если мать покидает ребёнка или его что-то пугает), прекращается же их действие под влиянием таких стимулов, как голос, вид или прикосновение матери. Системы обычно очень легко активизируются примерно до начала четвертого года жизни ребенка. В дальнейшем у большинства детей они активизируются уже не так легко, а кроме того, претерпевают и другие изменения, в результате которых близость к матери становится для ребенка не столь остро необходимой. На протяжении подросткового периода и во взрослом возрасте происходят дальнейшие изменения, в том числе меняется тот круг лиц, которым адресуется поведение привязанности.

Поведение привязанности рассматривается как один из видов социального поведения, значение которого не менее велико, чем значение поведения, связанного с образованием пары, и родительского поведения. Надо полагать, что оно выполняет свою особую биологическую функцию, которую до сих пор мало обсуждали и принимали во внимание.

Нужно заметить, что в приведенной формулировке нет ссылок на «потребности» или «влечения». Вместо этого поведение - привязанности рассматривается в связи с активизацией определенных поведенческих систем. Утверждается, что сами эти системы развиваются у младенца в результате взаимодействия с главным действующим лицом в его окружении — матерью, при этом - пища и процесс кормления играют в их развитии минимальную роль.

Из четырех основных теорий, описанных в литературе, ближе всего к выдвинутой нами гипотезе две — теория сосания первичного объекта и теория цепляния за первичный объект. В каждой из них постулируется автономная склонность [ребенка] вести себя определенным образом по отношению к объектам, обладающим теми или иными свойствами. Подходы, с которыми данная гипотеза не имеет ничего общего, — это теория вторичного влечения и теория первичного стремления вернуться в утробу: первая обсуждается, а вторая отбрасывается как одновременно избыточная и биологически безосновательная.

В этой гипотезе получают развитие положения, впервые высказанные мною в 1958 г. Основные изменения, внесенные в них, связаны с более глубоким пониманием теории управления и с осознанием того, насколько сложными по форме могут быть поведенческие системы, управляющие инстинктивным поведением. В последнем варианте гипотезы содержится предположение, что на определенной стадии развития систем управления поведением, отвечающих за привязанность, близость ребенка к матери становится их установочной целью. В более раннем варианте теории было описано пять форм поведения: сосание, цепляние, следование, плач и улыбка, выступающих в качестве компонентов поведения привязанности. В новом варианте этим пяти формам поведения по-прежнему придается большое значение, но, кроме того, утверждается, что в возрасте между девятью месяцами и полутора годами они обычно включаются в намного более сложные целекорректируемые системы. Эти системы организованы так, что благодаря их активации ребенок стремится держаться в непосредственной близости к своей матери.

Более ранний вариант данной теории был представлен в виде теории реакций частичных влечений (a theory of component instinctual responses).

Прежде чем подробно описывать эту теорию, а также некоторые эмпирические данные, на которых она основывается (см. гл. 12 и 13), полезно сравнить поведение привязанности, наблюдаемое у детей, с аналогичным поведением у детенышей животных и рассмотреть данные о развитии такого поведения в филогенезе.

Поведение привязанности и его роль у животных и птиц

Весной в деревне нет более знакомой картины, чем вид пасущихся самок животных и птиц со своими детенышами. На лугах — коровы с телятами, лошади с жеребятами, овцы с ягнятами; на реках и прудах — утки с утятами, лебеди со своими птенцами. Эта картина настолько для нас знакома, что мы воспринимаем как само собой разумеющееся, что овца и ягненок не отходят друг от друга, а «флотилия» утят следует за уткой. Поэтому мы редко задаем себе вопрос: что заставляет их держаться вместе? Какую функцию несет такое поведение?

У животных и птиц упомянутых выше видов потомство рождается достаточно хорошо развитым, так что детеныши и птенцы в состоянии свободно передвигаться уже через несколько часов после своего появления на свет, и в каждом из этих случаев можно наблюдать: если мать начинает двигаться в том или ином направлении, ее детеныш или птенец тут же следует за ней. У других видов животных, включая плотоядных и грызунов, а также у человека, новорожденные развиты намного хуже. У этих видов животных (и человека) проходит немало недель или даже месяцев, прежде чем их детеныши обретут способность к передвижению; но и научившись передвигаться, они сохранят прежнюю особенность поведения — стремление находиться поблизости от матери. Надо признать, что бывают случаи, когда детеныш отстает или убегает от матери, и тогда она сама делает так, чтобы они снова оказались рядом. Так же часто и сам детеныш, обнаружив, что отбился от матери, старается вновь оказаться возле нее.

Описанная форма поведения характеризуется двумя основными признаками. Первый — это нахождение в непосредственной близости от другого животного и восстановление этого соотношения, если оно нарушается. Второй признак — данное поведение адресуется строго определенному животному. Часто уже через несколько часов после появления на свет птенцов или детенышей животных их мать способна отличить своих от чужих. В дальнейшем ее родительское поведение будет распространяться только на своих. В то же время птенцы и детеныши также вскоре начинают узнавать своих родителей и, отличая их от других взрослых особей, ведут себя с ними по-особому. Следовательно, и родители, и детеныши обычно ведут себя друг с другом совершенно иначе, чем со всеми остальными представителями вида. Таким образом, индивидуальное распознавание и высоко дифференцированное, избирательное поведение — это правило, которому подчиняются отношения между родителями и потомством у птиц и млекопитающих.

Естественно, что, как и в случае с другими формами инстинктивного поведения, привычное поведение привязанности может давать сбои. Например, детеныш может начать искать близости и физического контакта не у своей матери, а у другого животного или даже у неодушевленного предмета. Однако в естественных условиях такие аномалии в развитии происходят редко, и нет нужды останавливаться на этом вопросе подробнее.

У потомства большинства видов животных и птиц существует не одна, а несколько форм поведения, которые обеспечивают нахождение матери и детеныша рядом друг с другом. Например, с помощью голосовых реакций детеныш призывает к себе мать, а с помощью локомоций сам приближается к ней. Поскольку обе эти формы поведения (так же, как и некоторые другие) ведут к одному и тому же результату — нахождению в непосредственной близости детеныша к матери, — для обозначения всех их полезно использовать общий термин. С этой целью здесь используется термин «поведение привязанности». В таком случае любая форма поведения детеныша или птенца, в результате которой он оказывается рядом с матерью, может рассматриваться как компонент поведения привязанности. Данная терминология следует традиции, установленной в этологии. Обычно, если несколько разных видов поведения имеют один и тот же результат (или, по крайней мере, способствуют достижению этого результата), их объединяют в общую категорию и называют в соответствии с данным результатом. Хорошо известными примерами могут служить гнездостроительное поведение и поведение спаривания.

Поведение родителей в ответ на проявления привязанности со стороны детенышей называется «родительским» (caretaking behaviour) и обсуждается далее в гл. 13.

Поведение привязанности, а также родительское поведение весьма характерны для птиц, сооружающих гнезда на земле и покидающих их вскоре после высиживания птенцов. Обе формы поведения присутствуют у всех видов млекопитающих. Если нет какого-нибудь отклонения в развитии, поведение привязанности первоначально всегда направлено на мать. У тех видов птиц и животных, где отец тоже играет важную роль в заботе о потомстве, привязанность может распространяться и на него. У человека привязанность ребенка может адресоваться также и некоторым другим лицам (см. гл. 15).

Продолжительность периода, в течение которого наблюдается поведение привязанности, в общем жизненном цикле резко различается у разных видов животных и птиц. Оно, как правило, продолжается до начала полового созревания, хотя и необязательно до полной половой зрелости. У многих видов птиц момент исчезновения поведения привязанности для птенцов обоих полов совпадает: он наступает, когда молодые птицы готовы к образованию пары, что бывает в конце их первой зимы или, как у гусей и лебедей, в конце их второй или третьей зимы. В то же время у многих видов млекопитающих имеются заметные межполовые различия. У самок копытных млекопитающих (овец, оленей, коров и т.д.) привязанность к матери может продолжаться вплоть до старости. В результате стадо овец или оленей состоит из ягнят или оленят, следующих за матерью, которая следует за бабушкой, а та в свою очередь — за прабабушкой и т.д. Молодые самцы этих видов, наоборот, покидают мать, как только достигают подросткового возраста. Потом они привязываются к самцам, которые старше них, и остаются с ними на всю последующую жизнь, за исключением нескольких недель в году, когда у них наступает период спаривания.

У обезьян, в том числе человекообразных, поведение привязанности ярко проявляется в период младенчества и в детстве, а в подростковом возрасте оно ослабевает. Хотя раньше было принято считать, что оно исчезает полностью, более поздние данные свидетельствуют о том, что, по крайней мере, у некоторых видов животных их связь с матерью сохраняется и во взрослом периоде жизни. В результате образуются подгруппы животных, имеющих общую мать. Делая обзор данных Сейда (Sade, 1965) о поведении макака-резусов и данных Гудолл (Goodall, 1965) о шимпанзе, Уошберн, Джей и Ланкастер (Washburn, Jay, Lancaster, 1965) отмечают, что у этих видов обезьян родственные подгруппы «создаются на основе обязательной тесной связи между матерью и новорожденным (затем младенцем), которая продолжается с течением времени и охватывает несколько поколений, включая тесные связи между братьями и сестрами». Они полагают, «что такого рода продолжительные социальные отношения между матерью и ее детенышем будут обнаружены и у других видов приматов».

Поскольку человеческий детеныш рождается крайне незрелым и развивается медленно, ни в каком другом биологическом виде поведение привязанности не продолжается столь долгое время. Возможно, в этом заключается одна из причин, по которой до самого последнего времени поведение ребенка но отношению к своей матери не признавалось поведением того же типа, что и наблюдаемое у многих видов животных. Другая возможная причина состоит в том, что только в последние двадцать лет поведение привязанности у животных стало предметом систематического изучения. Но как бы то ни было, сегодня представляется неоспоримым, что связь ребенка с матерью — это человеческая разновидность поведения, которое обычно наблюдается у многих других видов животных, и именно с этой точки зрения здесь исследуется характер данной связи.

Тем не менее необходимо проявлять осторожность. Две линии эволюции животных, которые в конце концов привели к появлению птиц и млекопитающих, разошлись во времена ранних рептилий, и поэтому с большой долей уверенности можно считать, что поведение привязанности развивалось в этих двух группах независимо друг от друга. Это обстоятельство, а также тот факт, что строение мозга у птиц значительно отличается от структуры мозга у млекопитающих, довольно убедительно свидетельствует в пользу того, что механизмы, опосредствующие поведение привязанности в этих двух группах, также весьма различны. Поэтому любой используемый здесь аргумент, связанный с поведением птиц, должен восприниматься как аргумент, основанный на аналогии — не более того. В то же время аргумент, опирающийся на сведения о поведении привязанности у детенышей млекопитающих, имеет гораздо более весомый статус. И какое бы поведение ни было обнаружено у приматов, занимающих более низкое место на эволюционной лестнице, чем человек, мы можем быть уверены в том, что оно действительно гомологично тому поведению, которое имеет место у человека.

Развитие поведения привязанности у ребенка и процесс его изменения с течением времени на самом деле еще очень плохо исследованы и описаны. Отчасти по этой причине, а в основном для того, чтобы рассмотреть поведение привязанности у человека в более широком плане, начнем наше обсуждение с данных относительно поведения привязанности у низших приматов, бабуинов и крупных человекообразных обезьян.

Поведение привязанности у некоторых видов приматов

При рождении или вскоре после него все детеныши приматов, за исключением младенцев у человека, цепляются за своих матерей. На протяжении периода раннего детства они находятся или в непосредственном физическом контакте с матерью, или не далее нескольких метров от нее. Мать также стремится держать детеныша возле себя. По мере его взросления часть дневного времени, когда детеныши находятся в непосредственном контакте с матерью, сокращается, а расстояние, на которое они могут удаляться от матери, увеличивается. Однако ночью детеныши продолжают спать вместе с матерью и бегут к ней в случае малейшей опасности. Вполне возможно, что у высших видов приматов некоторая привязанность к матери сохраняется вплоть до подросткового возраста, причем у некоторых из них она в слабой форме наблюдается и во взрослом состоянии.

Маленькие самочки менее активны и не так склонны к отлучкам, как детеныши-самцы. Самок подросткового возраста можно нередко наблюдать в центре группы, вблизи от взрослых самцов, в то время как самцы подросткового возраста находятся немного поодаль или вообще держатся отдельно от остальных.

Для дальнейшего описания развития поведения привязанности нами взяты детеныши четырех видов приматов: два вида обезьян из восточного полушария — макака-резус и бабуин и два вида крупных человекообразных обезьян — шимпанзе и горилла. Причины этого выбора следующие:

а) все четыре вида, особенно бабуин и горилла, адаптированы к наземному образу жизни;

б) в отношении этих четырех видов имеются достаточно основательные данные, почерпнутые из наблюдений за ними в естественных условиях;

в) также имеются результаты опытов с двумя видами — макака- резусом и шимпанзе.

Ради краткости изложения бОльшая часть приводимых здесь описаний дается в общей форме, без каких-либо оговорок, тем не менее нужно помнить не только о значительных различиях в поведении среди животных одного вида, но и о том, что поведение, характерное для одной социальной группы, может в тех или иных отношениях отличаться от поведения, типичного для другой группы того же самого вида. При этом одни различия между группами можно отнести за счет специфики мест обитания, а другие могут быть связаны с новшеством, введенным каким-нибудь животным в одной из групп и передаваемым другим членам группы.

Поведение привязанности у макака-резусов

Поведение макака-резусов изучалось с помощью наблюдения за ними в лабораторных и естественных условиях их обитания, а также в ходе многочисленных экспериментов. Они обитают на севере Индии: частично до сих пор в лесах, но большая часть в деревнях и на возделываемых полях. Хотя они скорее относятся к обезьянам, обитающим на деревьях, основную часть дня они проводят на земле, а на ночь взбираются на верхушки деревьев или на крыши домов. Стада, состоящие из взрослых обезьян обоих полов, молодых животных и детенышей, устойчиво сохраняют состав на протяжении длительного времени. Они проводят дни и ночи на своем особом и довольно ограниченном участке местности. По численности эти стада колеблются от пятнадцати до ста и даже более особей.

Макака-резусы достигают половой зрелости примерно к четырем годам, своего полного физического развития — к шести, а после этого могут прожить еще двадцать лет. В естественных условиях подросток макака-резусов остается тесно связан с матерью до трех лет. В этом возрасте «большинство самцов уходят от своих матерей и примыкают к другим подросткам, вместе с ними они держатся поодаль от стада или переходят в другие стада» (Koford, 1963а). Считается, что самки дольше остаются со своими матерями. Самцы, являющиеся детенышами самок, занимающих высокое положение в иерархии стада, также иногда остаются со своими матерями. Став взрослыми, они, как правило, занимают доминирующее положение в стаде.

Хайнд и его коллеги дали весьма подробное описание взаимодействия содержавшихся в неволе маленькими группами матерей и детенышей в первые два с половиной года жизни малышей (Hinde, Rowell, Spencer - Booth, 1964; Hinde, Spencer - Booth, 1967).

Сразу после рождения некоторые детеныши вцепляются в шерсть матери и стараются вскарабкаться повыше. Однако у других детенышей и передние и задние конечности вначале находятся в согнутом положении, так что им удается удерживаться исключительно благодаря помощи матери. Ни один детеныш не берет грудь сразу после появления на свет, а только спустя несколько часов, иногда это время увеличивается до девяти часов. После нахождения груди детеныш удерживает сосок во рту, причем само сосание занимает очень непродолжительную часть времени.

В течение первых двух недель жизни детеныш находится в вентро-вентральном контакте (контакт животами) со своей матерью.

В дневные часы он самостоятельно держится за мать передними и задними конечностями и ртом, а ночью его держит мать. Позднее детеныш начинает днем на короткое время отлучаться от матери, а она — от него. Но до полутора месяцев эти вылазки происходят в радиусе до метра, т.е. детеныш остается вблизи от матери, так что в любой момент она быстро может его схватить. Потом он начинает отходить дальше и на большее время. Только по достижении им двух с половиной месяцев его физический контакт с матерью не превышает половины дневного времени, и лишь после года это время увеличивается до 70%.

Хотя на втором году жизни детеныши проводят большую часть времени на глазах у матери, вне физического контакта с нею, тем не менее он сохраняется и обычно составляет примерно 10—20% дневного времени и всю ночь. Только когда детеныш достигает двухлетнего возраста, период физического контакта с матерью в дневное время становится незначительным.

Инициатива разрыва и возобновления контактов исходит частично от матери, а частично от детеныша, и по мере того как детеныш становится взрослее, их роль во взаимоотношениях несколько раз меняется. В течение первых недель детеныши иногда «отваживаются» отправиться исследовать окружающий мир, а матери их при этом удерживают. Через пару месяцев положение начинает меняться. Мать уже меньше сдерживает детеныша, а иногда даже пресекает его попытки цепляться за нее: «С этого времени детеныш начинает играть все более активную роль в сохранении близкого положения к своей матери». Тем не менее и роль матери остается весьма существенной. Обычно она не поощряет попыток детеныша к слишком тесному контакту, например, когда она спокойно сидит и не видит никакой опасности для детеныша. Однако она очень быстро возобновляет такой контакт, когда собирается покинуть свое место или чувствует опасность.

Во время передвижения матери детеныш обычно висит у нее под животом, вцепившись в шерсть передними и задними конечностями и припав ртом к соску. В течение первых двух недель некоторые матери слегка поддерживают малыша рукой. Детеныши очень быстро научаются принимать это висячее положение и соответственно реагируют на легкое прикосновение материнской руки к загривку или к плечам, которое, по-видимому, служит сигналом о том, что она собирается двинуться с места. С трех-четырехнедельного возраста детеныши иногда путешествуют, сидя на спине у матери.

В течение нескольких недель после того как детеныш впервые решится оторваться от матери, он обычно (если это происходит на земле) следует или пытается это делать за ней, даже если едва ползет.

«Мать активно поощряет эти первые попытки следовать за ней. Она удаляется от детеныша медленно и нерешительно, постоянно оглядываясь на него, а иногда даже тянет его, побуждая следовать за ней».

Если мать передвигается слишком быстро или внезапно удаляется, детеныш издает жалобные звуки и в ответ на них мать берег его на руки, прижимая к себе. В некоторых случаях, если детеныш отстал от матери, он может издать короткий, пронзительный вопль, и этого будет достаточно, чтобы мать вернулась и забрала его. Детеныш, потерявший мать, издает протяжные звуки, вытянув губы трубочкой; в таком случае его может подобрать другая самка. Если в момент внезапно возникшей опасности детеныша нет рядом с матерью, они бросаются искать друг друга; детеныш цепляется за ее живот и берет в рот грудь. Такое поведение сохраняется в течение нескольких лет.

Хотя в возрасте двух с половиной или трех лет подросшие детеныши покидают своих матерей, имеются данные о том, что их связь с матерью сохраняется и играет важную роль в установлении социальных отношений среди взрослых особей. В результате многолетних наблюдений за одной колонией макака-резусов, ученые не только установили родственные связи отдельных особей, но и обнаружили, что в каждом стаде были устойчивые подгруппы, состоявшие из нескольких взрослых животных обоих полов, молодых особей и детенышей. Они постоянно держались поблизости друг от друга, причем все представители такой подгруппы могли быть детьми и внуками одной самки преклонного возраста (Sade, 1965).

Поведение привязанности у бабуинов

Южноафриканский бабуин, который примерно в два раза крупнее макака-резуса, был объектом наблюдения в зоне естественного обитания. Этот вид очень часто встречается в нескольких районах Африки, расположенных к югу от экватора. Одни стада бабуинов живут в лесах, другие — на открытых местах, в саванне. И в том, и в другом случае они проводят большую часть дня на земле, а для сна и укрытия от хищников забираются на деревья или скалы. Как и макака-резусы, они живут устойчивыми садами, куда входят взрослые животные обоих полов, особи подросткового возраста и детеныши. Стада могут быть разными по численности — от двенадцати до ста особей. Каждое стадо придерживается определенной, ограниченной территории, хотя пограничные участки территорий, на которых обитают разные стада, могут частично совпадать. Отношения между стадами дружелюбные.

Созревание у бабуинов происходит несколько медленнее, чем у макака-резусов. Половое созревание начинается примерно в возрасте четырех лет. Самка становится взрослой к шести годам, однако самец, который значительно крупнее самки, полностью развивается только к восьми годам.

Детеныш бабуина находится в тесном физическом контакте с матерью, а затем сохраняет с ней связь на протяжении первого и частично второго года жизни. Прерывается эта связь почти на год раньше, чем у детеныша макака-резуса.

Почти весь первый месяц жизни детеныш бабуина проводит в вентро-вентральном контакте с матерью, вцепившись в ее шерсть точно так же, как детеныш макака-резуса. Примерно через пять недель детеныш время от времени покидает мать, и в этом же возрасте он начинает сидеть у нее на спине. С четырех месяцев детеныш все чаще покидает мать, удаляясь от нее на расстояние до двадцати метров. В этом же возрасте детеныш очень часто подобно наезднику путешествует верхом на своей матери (за исключением тех случаев, когда ей приходится бежать или взбираться вверх — тогда детеныш снова занимает привычное положение на животе матери, цепляясь за ее шерсть). В это же время возникают совместные игры со сверстниками. Начиная с шестимесячного возраста, роль игр со сверстниками возрастает, и они уже поглощают большую часть времени и сил молодого бабуина. Однако до года он остается вблизи матери и спит всегда рядом с ней. Он уже меньше передвигается, сидя у нее на спине, а все чаще самостоятельно следует за ней.

Второй год жизни молодого бабуина проходит в основном в общении со сверстниками и конфликтах с матерью. На время, пока она кормит грудью, ее обычный цикл половой активности прекращается, но когда детенышу исполняется примерно десять месяце и лактация заканчивается, половой цикл и спаривание возобновляются. В это время мать пресекает попытки детеныша брать ее груди или ездить на ней верхом; она отвергает его даже ночью. Такой отпор, замечает Девор, «очевидно, вызывает у детеныша еще большее желание почувствовать себя в объятиях матери, взять ее грудь или, сидя на спине матери, попасть на дерево, где они спят». Когда сексуальное возбуждение проходит, мать «часто снова проявляет расположение к детенышу». Но несмотря на такого рода отпор, если мать или детеныш чувствуют опасность, они отыскивают друг друга, а когда детеныша обижают сверстники или взрослые самцы, мать старается защитить его.

К концу второго года у матери часто появляется новый детеныш, и с этого момента отношения между двухлетним бабуином и матерью практически сходят на нет. Когда он теперь оказывается в опасности, то бежит к кому-либо из взрослых самцов, которые почти до трех лет защищают его.

К четырем годам подрастающие самочки обычно стремятся войти в круг взрослых самок и вести себя как взрослые. Самцам требуется еще четыре года, чтобы достичь зрелости, и в этот затянувшийся подростковый период они живут поодаль от стада. Повзрослев, они начинают занимать центральное место в жизни стада. Поскольку ни за одним стадом не велись длительные специальные наблюдения, позволяющие проследить родственные связи между отдельными особями, неизвестно, играют ли впоследствии какую-нибудь роль узы матери и детеныша в установлении социальных отношений во взрослой жизни бабуинов.

Поведение привязанности у шимпанзе

Наблюдения за поведением шимпанзе проводились в лесных районах и в горах Центральной Африки, также покрытых лесами, где находится зона их естественного обитания. Кроме того, шимпанзе в течение долгого времени были объектом лабораторных экспериментов. Хотя шимпанзе искусны в лазании по деревьям и спят на них, расстояние более пятидесяти метров они обычно преодолевают наземным способом. Точно так же они всегда наземным способом спасаются от преследования. В отличие от других изучавшихся приматов, шимпанзе не держатся вместе устойчивыми социальными группами. Вместо этого особи, принадлежащие к обособленной социальной группе из шестидесяти — восьмидесяти животных, входят в постоянно меняющиеся временные подгруппы. Подгруппу составляют животные любого возраста, пола и численности. Наиболее распространены два вида подгрупп: одна состоит из самцов, а другая — из самок с детенышами.

Шимпанзе достигают зрелости гораздо медленнее, чем макака-резусы или бабуины. Подростковый возраст у них наступает не ранее семи лет, но полностью животное развивается только к десяти-одиннадцати годам. Хотя шимпанзе обычно проводят время в компании с другими особями, их «товарищи» постоянно меняются, так что в результате единственной устойчивой социальной единицей является группа, состоящая из матери, детеныша и старшего отпрыска. Гудолл (Goodall, 1965) считает, что «узы, связывающие мать и детеныша, могут сохраняться и во взрослой жизни, [в таком случае] они становятся основой, объединяющей группу, состоящую из самки с детенышем и старшим отпрыском, подростка и взрослого молодого животного».

Так же, как и детеныши других приматов, маленький шимпанзе проводит все детство в тесной близости со своей матерью. На протяжении первых четырех месяцев он висит у нее на животе, уцепившись за шерсть, а если и отделяется от нее, что случается крайне редко, то обычно сидит рядом с ней. Если он удаляется от нее даже на полметра, мать хватает его и возвращает на место; при виде приближающегося хищника она еще крепче прижимает к себе детеныша.

В возрасте между шестью месяцами и полутора годами детеныш чаще путешествует, сидя, как наездник, верхом на спине матери, а не цепляясь за шерсть на ее животе. Он также проводит все больше времени, вообще не цепляясь за нее. К концу этого периода до 25% дневного времени он обходится без непосредственного физического контакта с матерью, обычно играя со своими сверстниками, однако при этом он всегда находится в поле зрения своей матери. Нередко он прерывает игру, подбегает к матери и усаживается к ней на колени или рядом. Если мать собирается уйти, она подает детенышу знак прикосновением или жестом, а если он на дереве — постукиванием по стволу. Детеныш моментально повинуется и занимает положение, обычное для передвижения.

В возрасте от полутора до трех лет у детеныша возрастает активность, и 70—90% дневного времени он проводит в играх со сверстниками и молодыми шимпанзе. Тем не менее он продолжает передвигаться вместе с матерью, сидя как наездник у нее на спине, но только если она передвигается не слишком быстро. Ночью он все еще спит рядом с ней.

В течение последующих четырех лет, т.е. до семилетнего возраста, когда у детеныша наступает половая зрелость, маленький шимпанзе приобретает независимость от матери в отношении еды, передвижения и сна. Он проводит много времени, играя со сверстниками, а иногда также и с малышами и подростками. Став постарше, он может уйти от своей матери и присоединиться к группе, состоящей из нескольких (до двенадцати) детенышей и подростков, во главе которых стоят две зрелые самки, но временами он все еще возвращается к своей матери и какой-то период проводит с ней.

Подростковый возраст продолжается от семи до одиннадцати лет, и в этот период животные обоих полов обычно общаются со зрелыми самцами. Но даже в это время некоторые шимпанзе-подростки иногда целые дни проводят со своими матерями, братьями и сестрами. У Гудолл создалось впечатление, что на протяжении тех нескольких лет, когда детеныш становится все более независимым, инициатива уходов и возвращений принадлежит ему. Признаков поощрения или отвержения своего отпрыска со стороны матери не наблюдалось.

Поведение привязанности у горилл

Гориллы, так же как и шимпанзе, обитают в Центральной Африке — в тропических джунглях и гористой местности, покрытой лесами. В последние годы за ними велись систематические наблюдения в условиях их естественного обитания. Хотя гориллы часто спят на деревьях, а их детеныши там играют, большую часть суток они проводят на земле. За исключением нескольких взрослых самцов, все они живут социальными группами, состоящими из особей обоих полов и всех возрастов, численностью от шести до тридцати. Принадлежность к группе довольно стабильна, но в одних группах она выражена сильнее, чем в других. Так же как и у шимпанзе, все животные, живущие по соседству, знают друг друга, поэтому встречи и расставания групп носят мирный характер.

На основе биологических данных можно предполагать, что горилла является ближайшим родственником человека.

Темпы взросления у горилл примерно такие же, как у шимпанзе, хотя гориллы достигают зрелости чуть раньше. Развитие отношений между матерью и детенышем весьма похоже на развитие отношений у шимпанзе.

В первые два-три месяца жизни детенышу гориллы не хватает сил, чтобы держаться за шерсть матери, поэтому мать поддерживает его руками. Однако к трем месяцам он способен держаться самостоятельно и может начать путешествовать, сидя верхом на спине матери. В возрасте от трех до шести месяцев детеныш иногда сидит на земле возле матери, в таком случае, если ей нужно идти, она медленно поднимается, побуждая его следовать за собой. Детенышу редко позволяется отходить от матери дальше, чем на три метра, в противном случае мать тащит его назад. Приблизительно до восьми месяцев детеныш не знает, когда мать собирается уходить, поэтому она сама хватает его. После восьми месяцев он уже отчетливо разбирается в том, что касается местонахождения и поведения матери и при первом признаке ее движения мчится к ней и вскарабкивается на спину.

В годовалом возрасте детеныши могут бродить среди членов группы во время их отдыха, лишь на короткое время исчезая из поля зрения матери. Они начинают также проводить время, сидя рядом с матерью, вместо того, чтобы сидеть у нее на коленях. Полуторагодовалых детенышей матери носят неохотно и нередко вообще противятся этому.

«Часто можно было наблюдать, как по пятам за медленно шествующей самкой ковыляет детеныш [цепляясь за ее шерсть иногда одной рукой, иногда двумя]. Однако при малейшей опасности или при ускорении движения все детеныши, не достигшие трех лет, мчались к матерям и вскакивали им на спину» (Schaller, 1965).

Наблюдения Шаллера были недостаточно продолжительными по времени, чтобы уверенно судить о взаимоотношениях между детенышами-подростками от трех до семи лет и их матерями, однако они, по-видимому, мало чем отличаются от такого рода взаимоотношений у шимпанзе. В этом возрасте детеныш больше не передвигается, сидя верхом на матери, кормится и спит он тоже самостоятельно. Большую часть дня он проводит с другими подростками. Но некоторые из них, очевидно, все еще общаются со своими матерями, и Шаллер приходит к заключению, что в определенных случаях связь сохраняется, по крайней мере, до тех пор пока детенышу не исполнится четыре с половиной года.

Хотя инициатива ухода от матери в основном исходит от самих детенышей-подростков, бывают моменты, когда именно гориллы-матери не поощряют своих отпрысков к сохранению слишком тесных связей. Например, один годовалый детеныш во время ходьбы держался за шерсть своей матери, как вдруг она смахнула его руку. Или другой случай: двухлетний малыш подбежал к сидящей матери, а она оттолкнула его. Играя, он покатился от нее в сторону. «Во всех случаях отпор бывает мягким» (там же).

Взаимоотношения молодых обезьян с другими членами их группы

В период младенчества и раннего детства (до одного года у макака-резуса и бабуина и до трех лет у крупных челекообразных обезьян) детеныш мало времени проводит с взрослыми особями, за исключением своей матери. Если он отходит от матери, то чаще всего играет с другими малышами или с подростками. Нередко, однако, взрослые самки, не имеющие собственных детенышей, стремятся «понянчить» маленького детеныша и иногда им удается заполучить его. У большинства видов обезьян матери крайне отрицательно относятся к этому и вскоре возвращают себе своего малыша. Однако обитающая в Индии обезьяна лангур позволяет другим взрослым самкам растить своих детенышей. Шаллер (Schaller, 1965) наблюдал за двумя детенышами гориллы, у которых установились тесные связи не с собственными матерями, а с другими самками. Один шестимесячный малыш проводил с «тетей» до часа в день или даже больше. Другой детеныш на втором году жизни в течение полугода «проводил бОльшую часть времени... с самкой и маленьким детенышем, лишь периодически возвращаясь к своей матери в дневное время и поздно ночью».

У большинства видов взрослые самцы проявляют значительный интерес к матерям с маленькими детенышами. Они не только позволяют матерям, которые несут своих детенышей, находиться рядом с собой, но и могут специально следовать за ними в качестве сопровождения. Однако сами взрослые самцы никогда не носят детенышей или делают это крайней редко. Исключение составляет японская макака (родственный для макака-резуса вид обезьян). В некоторых группах этого вида взрослые самцы, занимающие в иерархии стада высокое место, «усыновляют» годовалого детеныша после того, как у матери появился новый малыш. В течение определенного периода их поведение «очень похоже на поведение матери по отношению к своему детенышу, за исключением процесса кормления грудью» (Itani, 1963). Иногда через год наступает второй период «усыновления», когда старшему детенышу исполняется два года, но тогда взрослый самец занимается маленькими самочками или слабыми самцами. Такой отеческий тип поведения не наблюдается у самцов индийских макака-резусов, которые либо просто безразличны к детенышам, либо относятся к ним враждебно.

У многих видов обезьян связь подросшего детеныша со взрослыми самцами усиливается, но возраст, в котором это происходит, очень сильно различается в зависимости от вида. Уже на втором году жизни молодые бабуины в момент опасности бегут не к матери, а к взрослому самцу. Детенышей гориллы привлекает сильный самец и когда группа отдыхает, они часто сидят или играют возле него. Иногда они вскарабкиваются на него или даже просят поднять их. Если игра не слишком шумная, самец ведет себя очень терпеливо. Молодые гориллы иногда ищут общества взрослого самца и оставляют группу, чтобы следовать за ним. Сообщения о столь дружеских отношениях среди шимпанзе отсутствуют. Однако когда они достигают подросткового возраста, и самки, и самцы часто общаются со зрелыми самцами.

Поскольку у всех этих видов спаривание внутри группы происходит беспорядочно, невозможно сказать, какой самец является отцом того или иного детеныша. Поэтому проявления отеческого поведения бывают направлены на любого детеныша в группе или, как в случае с японскими макаками, на какого-то одного конкретного малыша.

Роль детеныша и матери в установлении и развитии их отношений

Из вышесказанного ясно, что в течение первых месяцев жизни детенышей всех перечисленных видов приматов матери играют большую роль в том, чтобы детеныши оставались рядом с ними. Если малыш не в состоянии держаться за нее, мать поддерживает его. Если он удалился от нее, она тащит его назад. При виде пролетающего ястреба или близко подходящего человека, она крепко прижимает его к себе. Таким образом, даже если бы детеныш стремился отойти от матери, она никогда не позволила бы ему этого.

Но данные свидетельствуют о том, что детеныш не в состоянии отдаляться на большое расстояние. Об этом «говорят» все те случаи, когда детеныш обезьяны растет без своей матери. Соответствующие наблюдения имеются в отношении детенышей многих видов обезьян, в том числе человекообразных. Подробно описан ряд случаев, когда детеныш обезьяны воспитывался в доме человека. Хорошие примеры такого рода дают публикации Роуэлл (Rowell, 1965), писавшей о молодом бабуине, Болуига (Bolwig, 1963) — о детеныше обезьяны патас (Патас (Eiythrocebus patas) — красная мартышка. — Примеч. ред. Это вид обезьян, также ведущих наземный образ жизни и имеющих период созревания, сходный с периодом созревания у бабуинов), супругов Келлог (Kellogg, Kellogg, 1933), Хейс (Hayes, 1951) — о молодых шимпанзе и Мартини (Martini, 1955) — о детеныше гориллы. Среди всех случаев, где в экспериментальных условиях детеныша растили рядом с манекеном, самыми известными являются описания Харлоу и его коллег (Harlow, 1961; Harlow, Harlow, 1965).

Все эти отважные ученые, принявшие на себя по отношению к молодому примату роль приемных родителей, свидетельствуют о том, с какой силой и настойчивостью детеныш цепляется за своего «родителя». Роуэлл пишет о маленьком бабуине, за которым она ухаживала с пятой по одиннадцатую неделю его жизни: «Когда его пугал громкий звук или резкое движение, он бежал ко мне и в отчаянии крепко обхватывал мою ногу». После десятидневного пребывания у нее детеныша она писала: «Он больше не выпускает меня из своего поля зрения и отказывается принимать замену, будь то манекен или фартук, еще сильнее цепляясь за меня».

Болуиг так описывает поведение детеныша маленькой обезьянки патас, о котором он начал заботиться, когда детенышу было всего несколько дней от роду: «Он крепко сжимал в руке любой предмет, который ему давали, и с визгом протестовал, если его пытались забрать»; «Его привязанность крепла с каждым днем, пока в конце не стала практически неразрывной». Хейс, описывая самку шимпанзе Вики, взятую ею в трехдневном возрасте, рассказывала, что в четырехмесячном возрасте, умевшая уже хорошо ходить Вики делала следующее: «Как только она вылезала из своей кроватки и до той минуты, когда наступало время дневного часового сна, она все время цеплялась за меня, как индейский ребенок». Содержание всех описаний очень похоже.

Способность детеныша отличать свою мать

Поведение привязанности определяется как поиск возможности находиться в непосредственной близости к другой особи и попытки сохранить такое положение. Приведенные выше описания не оставляют сомнения в том, что детеныши всех видов приматов с необычайным упорством тянутся к тем, к кому привязаны. Однако в этой связи необходимо рассмотреть вопрос о том, как скоро они начинают отличать конкретную особь и привязываются к ней.

Харлоу считает, что у детеныша резуса «формируется (learn) привязанность к конкретной матери» в течение одной или двух первых недель жизни (Harlow, Harlow, 1965). Хайнд (в личной беседе) высказал точку зрения, согласно которой через несколько дней после рождения детеныш макака-резуса ориентируется главным образом на свою мать, а не других обезьян. Например, в конце первой недели жизни он может на короткое время оставить свою мать и ползком направиться к другой самке, но вскоре он разворачивается и возвращается назад к своей матери. Способность быстро научиться распознавать конкретную особь в настоящее время уже не так сильно удивляет, поскольку имеются данные о том, что приматы от рождения в какой-то степени обладают способностью к восприятию зрительных паттернов (Fantz, 1965).

В этой связи представляют интерес сообщения приемных родителей.

Маленькая обезьянка патас, которую воспитывал Болуиг, начала различать всех членов его семьи вскоре после своего прибытия, когда ей было пять — четырнадцать дней. Это обнаружилось всего через три дня после ее появления в семье, когда обезьянка, за которой ухаживала в основном дочь Болуига, побежала за ней с воплем к двери, потому что ее оставили с доктором Болуигом. Она прекратила крики, только когда дочь вернулась и взяла ее на руки.

«В последующие дни ее привязанность перешла от моей дочери ко мне и стала такой крепкой, что я вынужден был постоянно ходить с обезьяной на плече, куда бы я ни шел... До трех с половиной месяцев эта обезьянка причиняла очень много хлопот, если ее оставляли с кем-то другим из членов семьи».

Хотя к концу пятого месяца обезьяна проводила много времени в обществе других людей, а также обезьян (того же вида, что и она), ее привязанность к доктору Болуигу сохранялась. Это особенно ярко проявлялось, когда она была расстроена. В ее особом отношении к доктору Болуигу можно было еще раз убедиться через четыре месяца (обезьянке было тогда девять месяцев), несмотря на то, что он отсутствовал в течение этого периода.

Когда Роуэлл стала «приемной матерью» бабуина, ему было пять недель. Уже в первую неделю маленький бабуин научился различать знакомых и чужих и мог узнавать свою главную попечительницу. Сначала, если он не был голоден, он мог оставаться один со своим проволочным манекеном и с фартуком «приемной матери». Однако спустя десять дней «он больше не выпускал меня из поля своего зрения... Если он видел, что я куда-то собралась, или просто ловил, на себе мой взгляд, то обычно бросал куклу и бежал ко мне».

Таким образом, эти сообщения не оставляют сомнения в том, что у некоторых видов обезьян, обитающих в восточном полушарии, поведение привязанности примерно через неделю начинает адресоваться вполне определенному, предпочитаемому ими лицу, и как только оно становится направленным, предпочтение проявляется с необыкновенной силой и настойчивостью.

По причине более медленной скорости созревания у шимпанзе не так быстро появляется отчетливое предпочтение человека, который о нем заботится. Но как только предпочтение возникает, оно бывает не менее сильным, чем у обезьян других видов. В своем отчете Хейс пишет, что Вики было около трех месяцев, когда она стала проявлять большой интерес к тому, кто был с ней рядом. В этом возрасте она безошибочно отдавала свое предпочтение одному лицу. Например, Хейс описывает, как Вики, которой тогда еще не исполнилось четырех месяцев, была в гостях. Она поочередно всех рассматривала, прячась за свою приемную мать. Когда гости направились в соседнюю комнату, Вики случайно схватилась за платье одной из присутствующих женщин, но когда подняла голову и увидела свою ошибку, с коротким криком мгновенно оказалась около своей приемной матери и попыталась забраться к ней на руки.

Изменения в интенсивности проявлений привязанности

Во всех описаниях поведения детенышей приматов, живущих в естественных условиях, отмечается, что при малейшей опасности детеныш, находящийся на некотором расстоянии от матери, сразу же мчится к ней, а малыш, не покидавший мать, прижимается к ней еще крепче. Подобное поведение привязанности, которое можно неизменно наблюдать в таких случаях, имеет большое значение для нашего понимания как его причины, так и функции.

В описаниях развития детенышей, которых растят люди, встречаются также и некоторые другие ситуации, в которых проявляется, точнее, более ярко проявляется привязанность. Роуэлл отмечает, что когда ее маленький бабуин испытывал чувство голода, «он упорно цеплялся за человека, сохраняя с ним физический контакт, а если от него все же освобождались, не переставая визжал». И Роуэлл, и Болуиг пишут, что чем старше становился детеныш, тем чаще у него возникало желание исследовать мир, но при малейшем признаке ухода опекуна малыш мгновенно вцеплялся в него. То же самое происходило после кратковременных расставаний. Болуиг отмечает, что когда его маленькую обезьянку патас выпускали из клетки, в которой она оставалась в течение нескольких часов с другими обезьянами того же вида, ее поведение было следующим:

«Она обычно вцеплялась в меня, а потом до конца дня не выпускала из поля зрения. Вечером, заснув, она вдруг просыпалась, цеплялась за меня с криками, которые являлись признаками охватившего ее ужаса, когда я пытался освободиться от нее».

Ослабление проявлений привязанности

В описаниях поведения привязанности молодых приматов, живущих в естественных условиях, отмечалось, что по мере их взросления они все меньше времени проводят с матерью и все больше — со своими сверстниками, а позднее с другими взрослыми особями. Это изменение происходит в основном по их собственной инициативе.

В какой степени сама мать способствует перемене в их отношениях, зависит от вида приматов. Мать бабуина отгоняет своего детеныша, когда он достигает десятимесячного возраста, особенно если она ждет еще одного малыша. Мать макака-резуса тоже противится прежним отношениям с детенышем, тогда как шимпанзе и гориллы полностью не отвергают своих отпрысков.

Однако, судя по имеющимся данным, независимо от того, отгоняют ли от себя матери своих детенышей или нет, в определенном возрасте как интенсивность, так и частота проявления их привязанности начинают снижаться. По всей вероятности, в основе этого лежит несколько процессов. Один из них — возможное изменение формы, которую принимают системы управления самим поведением привязанности. Другой — развитие исследовательского поведения и рост любопытства, влияние которых подчеркивает Харлоу (Harlow, 1961) и другие ученые.

Это явление хорошо иллюстрирует Болуиг, описывая ослабление поведения привязанности у обезьянки патас. Он живо рассказывает о том, как любопытна была эта обезьянка с первых же дней пребывания в доме, как пристально рассматривала у людей лица и руки. С самого начала она также проявляла интерес к исследованию неодушевленных предметов. Этот интерес постепенно рос и к концу второго месяца, когда она подолгу занималась тем, что пыталась вскарабкаться на мебель. В возрасте не полных четырех месяцев ей так нравилось общаться с группой студентов, что она отказывалась идти, когда ее звали. Со временем такие отказы участились. Болуиг делает вывод, что интерес маленькой обезьянки к игре и исследованию окружающего «выступал в качестве противовеса привязанности и постепенно возобладал над ней в часы активного бодрствования обезьянки».

Безусловно, на темп, с которым сокращается поведение привязанности, влияет много факторов. Один из них — это частота пугающих событий: во всех описаниях отмечается, что при испуге даже старшие детеныши тотчас ощущают потребность в близости и контакте с матерью. Другой фактор — это частота вынужденных разлук в слишком раннем возрасте. Болуиг описывает интенсивное цепляние за опекуна его маленькой обезьянки патас после того, как его убедили (вопреки его собственному мнению) в необходимости дисциплинировать ее, например, не пускать в дом или посадить в клетку. «Каждый раз, когда я предпринимал подобные попытки, они заканчивались явлениями регресса в ее развитии. Обезьянка еще больше льнула ко мне, хуже вела себя, и с ней было труднее справляться».

Хотя при естественном ходе событий поведение привязанности, направленное на мать, постепенно ослабевает, у человекообразных обезьян оно полностью не исчезает. Однако имеется слишком мало данных, полученных в естественных условиях, чтобы делать выводы относительно роли поведения привязанности во взрослой жизни. То же самое можно сказать о животных, выросших в неволе.

Все выращенные людьми обезьяны (в том числе и человекообразные), о которых идет речь в приведенных выше отчетах, были помещены в зоопарки или в лабораторные питомники еще в раннем возрасте. В целом опыт наблюдений за такими животными свидетельствует о том, что хотя они обычно вполне удовлетворительно контактируют с представителями своего вида, однако продолжают проявлять гораздо больший интерес к людям по сравнению с теми животными, которые выросли в естественных условиях обитания. Более того, у некоторых из них люди вызывают сексуальное возбуждение, и именно на людей бывает направлено их сексуальное поведение. Поэтому то, на какое именно лицо направлено поведение привязанности в младенчестве и раннем детстве, имеет ряд отдаленных во времени последствий.

Поведение привязанности у человека

Черты различия и сходства в поведении привязанности у низших и высших видов приматов

На первый взгляд может показаться, что между проявлениями привязанности у человека и человекоподобных приматов существует огромная разница. Нужно подчеркнуть, что у последних цепляние детеныша за мать обнаруживается с самого рождения или вскоре после него, в то время как ребенок совсем не скоро начинает узнавать свою мать. Только научившись передвигаться, он начинает искать ее общества. Несмотря на существенную разницу, я считаю, что ее значение часто может быть преувеличено.

Во-первых, мы видели, что по крайней мере у одной из крупных человекообразных обезьян — гориллы — двух-трехмесячный детеныш еще не обладает достаточной силой, чтобы самостоятельно держаться за мать, которая его поддерживает. Во-вторых, нужно помнить, что в первобытных обществах, особенно в тех, которые занимаются охотой и собирательством, ребенка не кладут в кроватку или в коляску, а мать носит его на спине. Таким образом, различие в отношениях между матерью и детенышем у гориллы и между матерью и ребенком у человека не так уж велико. На самом деле, между низшими приматами и человеком, принадлежащим к западной цивилизации, можно установить некий континуум. У менее развитых представителей отряда приматов, например у лемуров и мартышек, детеныш с самого рождения должен сам держаться за мать — она не оказывает ему в этом никакой помощи. У более развитых обезьян, обитающих в восточном полушарии, таких как бабуин и макака-резус, детеныш должен сам цепляться за мать, но в первые дни жизни мать его поддерживает. У самых развитых, например у гориллы, а также у человека реакция цепляния имеется, но у новорожденных нет достаточных сил, чтобы долго держаться за мать; в результате в течение нескольких месяцев нахождение малыша рядом с матерью поддерживается исключительно ее усилиями; но так или иначе мать и дитя находятся в непосредственном физическом контакте. Только в экономически развитом обществе, особенно западном, младенцы в течение многих часов в день, а часто и ночью лишены контакта со своей матерью.

Этот происходящий в ходе эволюции сдвиг, когда инициатива в сохранении контакта с матерью, вначале принадлежавшая целиком детенышу, полностью переходит к матери, имеет важное следствие: в то время как детеныш макака-резуса крепко держится за свою мать, еще не научившись отличать ее от других обезьян (а также неодушевленных предметов), ребенок человека способен отличать свою мать от других людей (или предметов) прежде, чем сможет цепляться за нее или активно двигаться по направлению к ней. Данный факт приводит к некоторому затруднению при решении вопроса о том, по каким критериям судить о появлении привязанности у человека.

Развитие поведения привязанности в течение первого года жизни

Имеются убедительные доказательства, что в возрасте около четырех месяцев большая часть младенцев, растущих в семье, иначе реагируют на мать, чем на других людей. При виде своей матери ребенок обычно улыбается и издает звуки, он также дольше следит за ней глазами, чем за кем-то другим. Следовательно, здесь имеет место перцептивное различение. Однако едва ли можно говорить о поведении привязанности, пока не установлено, что младенец не только узнает свою мать, но и пытается своим поведением сохранить к ней близость.

Поведение, направленное на удержание контакта с матерью, более отчетливо проявляется при ее уходе из комнаты, когда младенец начинает плакать или с плачем пытается за ней следовать.

Эйнсворт (Ainsworth, 1963, 1967) отмечает, что у одного из малышей в наблюдаемой группе африканских младенцев плач и попытки следовать за матерью имели место уже в возрасте 15 и 17 недель и что обе формы поведения были обычным явлением в возрасте шести месяцев. Все малыши, кроме четверых, пытались следовать за уходящей матерью, как только научились ползать.

Эйнсворт в специальном исследовании наблюдала за младенцами племени ганда в Уганде. С этой целью она приходила к их матерям на два часа в послеобеденное время, когда женщины обычно отдыхали после утренней работы и принимали гостей. В это время те дети, которые не спали, находились либо на руках, либо на коленях у матери, либо ползали вокруг нее. Поскольку при этом всегда присутствовали взрослые, было нетрудно наблюдать за особенностями реакций и проявлений привязанности детей к матери. На протяжении почти семи месяцев Эйнсворт через каждые две недели наведывалась к двадцати пяти матерям, у которых в общей сложности было двадцать семь детей. К концу исследования двум самым маленьким из детей было всего по шесть месяцев, но большинство остальных уже достигли возраста десяти — пятнадцати месяцев. У всех детей, кроме четверых, наблюдалось поведение привязанности.

Данные Эйнсворт показывают, что у всех детей племени ганда, кроме незначительного меньшинства, к шести месяцам имело место поведение привязанности, причем оно проявлялось не только в виде плача при уходе матери из комнаты, но и улыбок, протягивания ручек и криков, выражающих радость. Чаще всего дети плакали, когда их оставляли одних или с незнакомыми людьми, но в этом возрасте так происходило не каждый раз. Однако в течение следующих трех месяцев — с шестого по девятый — все эти формы поведения проявлялись у малышей более регулярно и с большей силой, «как будто привязанность к матери становилась все сильнее и крепче». Дети этого возраста следовали за матерью, когда она уходила из комнаты; при возвращении ее после какого-то отсутствия они сначала приветствовали ее, а затем быстро (как только могли) позли к ней.

Все эти паттерны поведения наблюдались на протяжении последней четверти первого года жизни и всего второго года. К девяти месяцам попытки детей следовать за матерью, когда она выходила из комнаты, становились более успешными, и с этого момента они меньше плакали в таких случаях. Цепляние за мать тоже становилось особенно заметным после девяти месяцев, особенно если ребенок был встревожен, например, присутствием незнакомого человека.

Хотя эти дети проявляли привязанность и по отношению к другим знакомым взрослым, все же к матери привязанность почти всегда появлялась раньше, была сильнее и прочнее. В шести-, девятимесячном возрасте любой ребенок обычно радостно приветствовал появление приходившего домой в одно и то же время отца; однако не отмечалось, чтобы ранее девятимесячного возраста ребенок следовал бы за знакомым взрослым (не матерью), если тот уходил из комнаты. Несколько позднее в отсутствие матери ребенок обнаруживал попытки следовать за любым знакомым взрослым, с которым он находился.

У двадцати трех из двадцати семи детей из племени ганда, которых наблюдала Эйнсворт, имели место четкие проявления привязанности, однако у четырех малышей к моменту завершения наблюдений такого поведения не отмечалось. Возраст этих детей тогда составлял восемь с половиной месяцев (у близнецов), одиннадцать месяцев и год. Возможные причины задержки их развития будут обсуждаться в гл. 15.

Возраст, когда, согласно данным Эйнсворт, у детей из племени ганда появляется поведение привязанности, мало отличается от возраста, в котором, по наблюдениям Шаффера и Эмерсона (Schaffer, Emerson, 1964а), это поведение развивается у шотландских детей. Их исследование охватывало шестьдесят младенцев на протяжении периода от рождения до года. Информация предоставлялась родителями каждые четыре недели. Критерии, по которым судили о поведении привязанности, ограничивались реакциями ребенка на уход матери; было определено семь возможных ситуаций, например, когда ребенка оставляли одного в комнате или ночью в кроватке; также учитывалась сила его протеста. Непосредственные наблюдения исследователей в этой работе были ограниченными и, кроме того, в ней не принимались в расчет приветственные реакции ребенка.

По данным исследования, проводившегося в Шотландии, треть младенцев демонстрировали поведение привязанности к шестимесячному возрасту, а три четверти — к девятимесячному. Так же как и в исследовании детей племени ганда, у некоторых детей имела место задержка в появлении этого поведения: у двоих детей его не было даже в годовалом возрасте.

В буквальном смысле данные Шаффера и Эмерсона говорят о том, что у шотландских детей поведение привязанности развивается несколько медленнее, чем у детей племени ганда. Это действительно может быть так в связи с заметно более высоким двигательным развитием представителей этого племени. Другое возможное объяснение состоит в том, что различия, на которые указывают Шаффер и Эмерсон, являются следствием разных критериев привязанности и методов наблюдения, которые использовались в этих двух исследованиях. Поскольку Эйнсворт сама непосредственно наблюдала за детьми и их матерями, можно предположить, что она фиксировала самые ранние признаки привязанности, в то время как Шафферу и Эмерсону они были недоступны, поскольку они полагались только на данные, предоставленные им матерями. Но как бы то ни было, многие сведения из этих двух источников хорошо согласуются друг с другом. Сюда относится значительный диапазон различий в возрасте, когда впервые появляется поведение привязанности у разных детей, это диапазон от четырех месяцев до года и даже позднее. Об этих существенных индивидуальных различиях никогда нельзя забывать; их возможные причины рассматриваются в гл. 15.

Также нет разногласий и по поводу того, как часто поведение привязанности бывает направлено не на мать, а на других лиц. Шаффер и Эмерсон обнаружили, что в течение месяца после первых проявлений привязанности к матери у четверти детей оно адресовалось и другим членам семьи, а к полутора годам все дети, за исключением очень немногих, были привязаны, по крайней мере, еще к одному человеку, а нередко — и к нескольким. Среди других лиц чаще всех ребенок привязывался к отцу. Далее следовали старшие дети, причем «не только те из них, которые могли выполнять некоторые функции матери по уходу за малышами, но также дошкольники». Шаффер и Эмерсон не обнаружили никаких свидетельств, подтверждающих, что привязанность к матери ослабевала при появлении привязанности к другим лицам. Наоборот, чем к большему числу лиц был привязан ребенок в первые месяцы после возникновения этой связи, тем сильнее была его привязанность к матери, возможно, как к главному лицу.

В обоих исследованиях говорится не только о больших различиях в темпе развития детей, но также и о том, что у одного и того же ребенка сила и постоянство привязанности могут очень сильно различаться в зависимости от дня и часа. Различают два вида факторов, ответственных за кратковременные колебания: одни связаны с организмом, другие — с внешней средой. К первым Эйнсворт относит голод, усталость, болезненное состояние и плохое настроение — все они вызывают сильный плач и реакцию следования; Шаффер и Эмерсон также называют усталость, болезненное состояние и еще боль. Что касается факторов внешней среды, то в обоих исследованиях отмечается, что поведение привязанности усиливается, когда ребенок встревожен. Эйнсворт, в частности, было весьма удобно вести такие наблюдения: незнакомая белокожая женщина легко вызывала у детей чувство страха. Ни один ребенок из племени ганда, младше сорока недель, не проявлял беспокойства, но в последующие недели практически все наблюдавшиеся дети обнаруживали свою тревогу: «Дети, с которыми мы впервые встретились в этой [четвертой] четверти, казалось, были в ужасе, увидев меня... В этой ситуации можно было наблюдать, как дети в страхе цеплялись за мать». Другое наблюдение Шаффера и Эмерсона свидетельствовало об увеличении силы привязанности в период после отсутствия матери.

Нужно заметить, что все факторы, о которых говорилось, будто они влияют на кратковременные колебания в интенсивности проявлений привязанности человеческих младенцев, — это те же самые факторы, которые оказывают такое влияние на детенышей низших и человекообразных обезьян.

Хотя имеется более чем достаточно данных, чтобы показать, что те забота и уход, которые ребенок получает от своей матери, играют главную роль в определении пути развития поведения привязанности, однако никогда нельзя забывать, что в той или иной степени ребенок сам является инициатором взаимодействия и влияет на форму, которую оно принимает. И Эйнсворт, и Шаффер относятся к тем немногим наблюдателям, которые подчеркивают весьма активную роль маленького ребенка.

Анализируя свои наблюдения за поведением привязанности детей племени ганда, Эйнсворт пишет:

«Особенностью поведения привязанности, больше всего поразившей меня, была большая степень инициативы, которую ребенок берет в свои руки в поисках взаимодействия. Начиная по крайней мере с двух месяцев, в течение всего первого года жизни эти дети не столько пассивно принимали воздействия, сколько активно искали взаимодействия, причем их активность усиливалась».

В этом же ключе пишет и о шотландских детях младенческого возраста Шаффер (Schaffer, 1963):

«Часто кажется, что дети диктуют своим родителям, как себя вести, настаивая на своих требованиях; довольно много матерей, которые в беседе с нами говорили, что они были вынуждены идти значительно дальше в удовлетворении требований ребенка, чем считали нужным...»

Помимо случаев, когда ребенок плачет, которые всегда трудно игнорировать, бывает, что он настойчиво зовет к себе, а когда к нему подходят, поворачивается к матери или другому члену семьи и улыбается. Позднее он приветствует мать, приближается к ней и привлекает ее внимание тысячами очаровательных способов. Такими средствами он не только вызывает ответные реакции у тех, с кем общается, но и «поддерживает и формирует их реакции, подкрепляя одни и оставляя без внимания другие» (Rheingold, 1966). Паттерн взаимодействия, который постепенно складывается между младенцем и его матерью, можно понять только как результат участия обеих сторон. Особое значение имеет то, какое влияние оказывает каждый из участников взаимодействия на поведение другого. Эта тема подробно освещается в гл. 16.

Последующее развитие поведения привязанности у человека

Хотя развитие поведения привязанности в течение первого года жизни описано довольно хорошо, этого нельзя сказать о его развитии в последующие годы. Имеющиеся сведения позволяют с уверенностью предполагать, что в течение второго года жизни и большей части третьего поведение привязанности проявляется с не меньшей силой и не реже, чем в конце первого года. Однако расширение диапазона восприятия ребенка и его способности понимать происходящее вокруг него ведет к тому, что меняются условия, вызывающие поведение привязанности.

Одно из изменений заключается в том, что ребенок все лучше начинает понимать, когда мать собирается уходить. На первом году жизни младенец особенно сильно протестует, когда его кладут в кроватку и, немного позднее, когда мать исчезает из его поля зрения. Затем ребенок начинает замечать, что мать ушла, когда его внимание было занято чем-то другим, и выражает свой протест. Потом он очень настороженно следит за своей матерью, много времени проводит, наблюдая за ней, а если не может ее видеть, то прислушивается ко всем звукам ее движений. В одиннадцать-двенадцать месяцев он уже может понять по ее поведению, что она собирается уходить, и начинает протестовать еще до ее ухода. Зная об этом, родители многих двухлетних детей до последнего момента скрывают свои приготовления к уходу, чтобы избежать детских криков.

У большинства детей сильные и постоянные проявления привязанности наблюдаются почти до конца третьего года жизни. Потом наступает перемена. О ней свидетельствует опыт всех воспитателей детских садов. До двух лет и девяти месяцев большинство детей болезненно переживают уход матери, оставляющей их в детском саду. Хотя их плач может продолжаться недолго, тем не менее они остаются тихими, пассивными и постоянно требуют к себе внимания воспитателя. Между тем в той же обстановке их поведение может быть совершенно иным, если мать остается с ними. Однако после трех лет они, как правило, лучше переносят временное отсутствие матери и могут в это время играть с другими детьми. У многих детей эта перемена происходит очень резко, что дает основание полагать, что в этом возрасте ребенок переступает некий порог созревания.

Главная же перемена заключается в том, что после трех лет большинство детей становятся способными чувствовать себя в безопасности в незнакомом им месте, если с ними находится замещающий мать человек, например родственник или воспитатель. Но и в этом случае чувство безопасности зависит от нескольких условий. Во-первых, лица, замещающие мать, должны быть хорошо знакомы ребенку, предпочтительно, чтобы до этого ребенок видел их вместе с матерью. Во-вторых, ребенок должен быть здоров и не ощущать тревоги. В-третьих, он должен знать, где его мать, и быть уверен, что может возобновить с ней контакт по его первому требованию. При отсутствии этих условий он может стать (или остаться) слишком зависим от матери («mummish») или у него проявятся другие нарушения поведения.

Рост уверенности, которая приходит с возрастом, хорошо показывают примеры из работы Мерфи и ее коллег (Murphy et al., 1964). В этой работе речь идет о том, как дети в возрасте от двух с половиной до пяти с половиной лет реагировали на приглашение в игровой центр. Во время предварительных посещений семей исследователи договорились с родителями, что заедут за детьми через несколько дней, чтобы отвезти их в центр. Хотя каждому ребенку предлагалось ехать одному, если он протестовал, то с ним могла поехать мать. По желанию мать могла сопровождать ребенка. Исследователи были знакомы матерям детей, но не самим детям, которые видели их только во время предварительного посещения.

Как и следовало ожидать, когда психологи приезжали домой к детям, чтобы отвезти их в центр, большинство детей отказывались ехать без матери. Отказ вполне соответствовал их возрасту. В то время как все семнадцать четырех- и пятилетних детей (кроме двоих), выслушав своих матерей, согласились поехать без них, лишь единицы из пятнадцати двух- и трехлетних детей отправились в центр без матерей. Большинство детей из второй группы не только не хотели ехать одни, но и при первом посещении центра упорно искали физического контакта с матерью — сидели рядом с ней, держась за ее юбку или за руку. Благодаря этой поддержке при последующих посещениях центра они стали более уверенно вести себя. Наоборот, старшие дети с радостью поехали одни в центр в первый раз, сразу же включившись там в игру или тестирование. Ни у кого из детей старше четырех с половиной лет не наблюдалось поведение цепляния, которое было так характерно для детей более младшего возраста. В качестве иллюстрации этих различий Мерфи приводит ряд живых зарисовок поведения отдельных детей.

Все дети, описываемые Мерфи в этом исследовании, принадлежали к семьям квалифицированных белых рабочих и специалистов, в основном американцев. Воспитание детей в этих семьях отличалось строгостью и консервативностью, т.е. дети не были избалованы, и поэтому нет причин предполагать, что в чем-то они были нетипичными.

Английские дети не отличались от них. Частота и условия возникновения поведения привязанности были описаны в работе Ньюсонов (Newson, Newson, 1966, 1968) в результате исследований, проведенных в центральных графствах Англии среди 700 четырехлетних детей. На вопрос, «цепляется ли ваш четырехлетний малыш за вашу юбку, чтобы его немного понянчили», 16% матерей ответили «часто» и 47% «иногда». Матери остальной трети детей ответили «никогда», но иногда казалось, что им просто хотелось так думать. Общей причиной того, что ребенок, обычно не склонный к поведению цепляния, все-таки проявлял его, была болезнь или ревность к младшему брату или сестре. Хотя почти все матери говорили о том, что они всегда реагируют на требования своего ребенка, четверть из них заявили, что делают это только по необходимости. В этой связи Ньюсоны отметили, что в их беседах с матерями постоянно повторялась тема о том, что для достижения своей цели ребенок проявляет власть, причем весьма успешно. Таково действительное положение, отмечают Ньюсоны, «к осознанию которого приходят большинство родителей, но о котором слишком редко их предупреждают в пособиях по уходу за детьми».

Таким образом, хотя большинство детей после трех лет реже и менее настойчиво проявляют поведение привязанности, тем не менее доля его все еще велика. Кроме того, поведение привязанности хотя и ослабевает у четырехлетних детей, но продолжает встречаться и в первые школьные годы. На прогулке пяти-, шестилетние и даже дети постарше любят иногда ходить, держась за руку матери или отца, и негодуют, если родители отказывают им в этом. В случае ссоры во время игры с другими детьми они сразу бегут к матери, отцу или к тому, кто их замещает. Если ребенок испуган, он тоже ищет немедленного контакта. Следовательно, и на протяжении латентной стадии поведение привязанности обычно продолжает занимать значительную часть жизни ребенка.

В подростковом возрасте привязанность ребенка к родителям ослабевает. У него могут появиться другие взрослые, которые будут значить для него не меньше, чем родители. Эту картину дополняет сексуально окрашенное тяготение к сверстнице (или сверстнику). В результате индивидуальные различия, и так весьма значительные, становятся еще заметнее. Одни подростки полностью отделяют себя от родителей, другие сохраняют тесную привязанность к ним и не могут или не хотят адресовать ее другим людям; большинство подростков занимают промежуточное положение между этими крайностями. Они испытывают сильную привязанность к родителям, но в то же время для них важное значение имеют отношения с другими людьми. У большинства подростков связь с родителями продолжается во взрослой жизни и влияет на их поведение в самых разных отношениях. Во многих обществах привязанность дочери к матери продолжается дольше, чем сына к матери. Как показали Янг и Уиллмотт (Young, Willmott, 1957), даже в урбанизированном обществе западного типа связь между взрослой дочерью и матерью играет огромную роль.

Наконец, в преклонном возрасте, когда поведение привязанности человека больше не может быть обращено к представителям старшего и даже своего поколения, оно часто бывает направлено на более молодых людей.

В подростковом периоде и во взрослой жизни в сферу привязанности обычно попадают не только люди из внесемейного круга, но также и группы и общественные институты. Школа или колледж, группа коллег по работе, религиозное или политическое объединение могут выступать для многих людей в качестве дополнительного «предмета» привязанности, а для некоторых — и главного. Весьма вероятно, что в таких случаях развитие привязанности к группе опосредствовано, по крайней мере вначале, привязанностью к человеку, занимающему видное положение в группе. Например, для многих граждан привязанность к своей стране является производной от их привязанности к монарху или президенту и сначала зависит от нее.

То, что поведение привязанности во взрослой жизни является прямым продолжением поведения привязанности в детстве, показывают те условия, при которых оно легче всего возникает. В период болезни или несчастья взрослые люди испытывают сильную потребность в других; в момент внезапной опасности или катастрофы человек почти всегда ищет близости с каким-то другим человеком, которого он знает и кому доверяет. В таких обстоятельствах усиление поведения привязанности всеми признается естественным. Поэтому эпитет «регрессивное» применительно к каждому проявлению поведения привязанности во взрослой жизни вводит в заблуждение. Между тем он часто используется в психоаналитических работах, где этому термину придается значение чего-то патологического или, по крайней мере, нежелательного (Benedek, 1956). Назвать поведение привязанности во взрослой жизни регрессивным — на самом деле значит не увидеть ту исключительно важную роль, которую оно играет в жизни человека от его рождения до смерти.

Формы поведения, служащие средством выражения привязанности

Ранее при обсуждении этой темы (Bowlby, 1958) были перечислены пять реакций, связанных с поведением привязанности. Две из них — плач и улыбка — направлены на то, чтобы мать подошла к ребенку и осталась рядом с ним. С помощью двух других — цепляния и следования — ребенок сохраняет свое положение возле матери. Роль пятой реакции — сосания — не так легко определить; она требует более тщательного изучения. Шестая — когда ребенок зовет мать — также очень важна: после четырех месяцев ребенок всегда привлекает к себе внимание матери короткими, резкими призывными звуками, а позднее, конечно же, кричит «мама».

Поскольку роль, которую играет каждая из этих реакций, и их характерные особенности удобнее обсуждать в контексте их развития, перенесем их дальнейшее рассмотрение на последующие главы.

Использование матери в качестве базы, служащей ребенку опорой при ознакомлении с окружающим миром

В ходе описания развития поведения привязанности на первом году жизни использовались два основных критерия: плач и следование за матерью при ее уходе, а также радостное приветствие и попытки приблизиться к ней при ее возвращении. Другими критериями являются избирательная улыбка, адресуемая матери, обычно наблюдаемая в возрасте около четырех месяцев, а также движение в сторону матери и цепляние за нее, если ребенок испытывает тревогу. Еще одним показателем служит то, что ребенок, привязанный к матери, по-разному ведет себя в ее присутствии и без нее.

В своем исследовании поведения младенцев племени ганда Эйнсворт (1967) отмечает, что как только ребенок оказывается в состоянии ползать, он не все время находится возле матери. Наоборот, он совершает маленькие путешествия, удаляясь от нее и изучая новые предметы и других людей и, если ему позволяют, он даже может выйти из ее поля зрения. Однако время от времени он возвращается к ней, как бы для того, чтобы убедиться, что она на месте. Эти исследовательские вылазки резко прекращаются в двух случаях: а) если ребенок чего-то пугается или испытывает боль; б) если мать уходит. Тогда он возвращается к ней так быстро, как только может, с большими или меньшими признаками огорчения, либо беспомощно плачет. Самому младшему ребенку из племени ганда, у которого Эйнсворт наблюдала такую форму поведения, было двадцать восемь недель. Большинство детей вели себя подобным образом с восьми месяцев.

Начиная с этого возраста, ребенок по-разному ведет себя в присутствии матери и когда ее нет рядом. Эта разница особенно видна, когда он сталкивается с чужим человеком или оказывается в незнакомом месте. В присутствии матери большинство детей ведут себя значительно увереннее и готовы к исследованию окружающей обстановки; в отсутствие матери они становятся робкими, а нередко падают духом и расстраиваются. Эксперименты, демонстрирующие эти реакции у детей в возрасте одного года, описаны Эйнсворт и Уиттигом (Ainsworth, Wittig, 1969), а также Рейнгольд (Rheingold, 1969). Результаты всех этих исследований весьма определенны и наглядны. Эта тема рассматривается в гл. 16.

Чувства

Ни одна форма поведения не сопровождается более сильными чувствами, чем поведение привязанности. Лица, на которые оно направлено, пользуются любовью ребенка, и их приход он радостно приветствует.

Пока ребенок уверен в присутствии главного лица, к которому привязан, или его досягаемости, он чувствует себя в безопасности. Угроза его потери вызывает у него тревогу, а действительная потеря — горе; более того, и то, и другое часто вызывают у ребенка гнев. Все эти темы исследуются во втором и третьем томах.

Привязанность

Книга классика психологии развития, выдающегося английского ученого Джона Боулби (1907-1990), положившего начало систематическому изучению формирования привязанности ребенка к матери. Теория Боулби основана на обширном фило- и онтогенетическом материале и реализует принципы междисциплинарного подхода. Работы Боулби широко известны психологам всего мира, а сам он вместе со своей ближайшей и не менее знаменитой сподвижницей из США Мэри Эйнсворт считается основоположником целого направления современной психологии — психологии привязанности.