Невротические стили

Импульсивные стили

Ряд стилей, которые мы собираемся рассматривать, не вполне подпадают под определенный психиатрический диагноз. В одном случае импульсивное поведение может быть основной чертой диагноза, а в другом случае, возможно очень похожем, в диагнозе будет приобладать другой симптом. Поэтому в обсуждаемую группу входят характеры импульсивные, психопатические и отчасти пассивно-невротические, или нарциссические характеры, а также некоторые мужчины-гомосексуалисты, алкоголики и, возможно, наркоманы.

Несмотря на видимые различия, эту группу объединяют общие черты поведения. Объединяют ее и аспекты, связанные с этим поведением: стиль познания и, в особенности, мотивации и характерный тип восприятия действий.

Отличительной чертой субъективного восприятия оказывается искажение нормального чувства намерения и воли. Эта особенность проявляется как "импульс, которому невозможно сопротивляться", и как "прихоть", играющая в жизни импульсивных людей важнейшую роль. Субъективное восприятие импульса не такой уж простой вопрос. Иногда, из-за примитивной природы некоторых импульсивных действий, создается впечатление, что импульсивные действия - это настоящие взрывы, в которых обычные системы деятельности или не задействованы, или уничтожены. Я вижу другой вывод: субъективное восприятие импульса само по себе является признаком стиля функционирования.

Добавлю несколько слов, чтобы объяснить, почему я включил черты, обычно называемые "пассивными", в число разновидностей импульсивного стиля. Причина в том, что изучение двух формальных противоположностей - импульсивности и крайней пассивности - показывает их близкое родство. Я полагаю, что, в связи с их сходством, правильно будет сказать об общем пассивно-импульсивном стиле. В определенных условиях симптоматическое поведение может быть отнесено как к одной, так и к другой категории. Не все импульсивные действия - живые и драматичные. Иногда тихое и внешне очень пассивное действие (например, когда алкоголик пьет) формально может быть неотличимо от гораздо более живого и внешне куда более импульсивного. Я также постараюсь показать, что субъективное восприятие своих собственных действий крайне пассивными или "слабыми" людьми, в особенности когда они "поддаются" внешнему давлению или искушению, чрезвычайно схоже с субъективным восприятием более типичного импульсивного характера.

Субъективное переживание "импульса"

Импульсивный пациент, художник, так рассказывал о своем пристрастии к азартным играм: "Я сделал это просто так - не знаю почему." Что он имел в виду?

Возможно, пациент хотел сказать "На самом деле я этого делать не хотел", - или: "Я этого делать не собирался". Импульсивные люди часто говорят: "Я просто взял и сделал, почему - не знаю"; - иногда они говорят это с раскаянием и сожалением, иногда - нет. Такие утверждения, как и отстраненность истерика от эмоциональных взрывов, не всегда вполне искренни. Часто это не только выражение субъективного восприятия, но и оправдание: "Виновен, но намерений не имел".

Но, как бы ни был преувеличен этот момент ради оправдания, он все равно отражает субъективное восприятие, отчасти похожее на восприятие истериком эмоциональных взрывов. Важное, необычное действие совершается без ясной мотивации, без решения или намерения. То есть это действие, за которым не стоит ни конкретного умысла, ни намерения. Но это не принуждение и не подчинение моральным принципам. Это желание, стремление или даже решение; но такие внезапные, преходящие и неуловимые, что их едва ли можно сравнивать с обычными желаниями или решениями. Они настолько неуловимы, что оправдание "виновен, но неумышленно" очень близко к правде. Это очень похоже на обычную прихоть.

Неуловимая мотивация варьируется у импульсивных и пассивно-импульсивных людей. Иногда она почти неотличима от обычной прихоти, разумеется за исключением того, что эта "прихоть" может повлечь за собой куда более серьезные последствия. Так, психопат, объясняя ограбление, может сказать: "Мне просто так захотелось", - имея в виду свою внезапную прихоть. Другая разновидность субъективного восприятия - это ощущение "стремления" или "импульса". Но такое стремление или импульс являются не припадком, подчиняющим себе человека, а, скорее, искажением нормального желания, сильным ослаблением намерения, которое потом вообще отрицается ради оправдания. Из этого следует, что типичное определение непреодолимого стремления: "Я не хочу этого делать, но не могу контролировать свой импульс", - можно перевести так: "Я чувствую, что не должен этого делать, и решительно от этого уклоняюсь. Но, если я на них не обращаю внимания, а мои руки, ноги и импульсы вдруг делают это сами, едва ли можно винить меня".

В других случаях описывается, в сущности, та же неуловимая мотивация. Мы можем предположить (не забывая и о защитной функции), что это ответ на внешнюю провокацию или возможность: "Я этого не хотел, но, когда я увидел, что деньги лежат на столе, я их просто взял". У пассивно-импульсивных, "слабых" характеров, которые мы разберем позже, можно выделить еще один тип рефлекторного ответа: "На самом деле я этого делать не хотел, но он настаивал, и я просто сдался". Эти варианты: прихоть, стремление или импульс, податливость - с точки зрения формальных качеств они все очень похожи. Все они описывают сходное искажение нормальной мотивации. Все внезапные, преходящие, неуловимые желания или решения - это действия, в которых активное намерение заметно ослаблено.

Я уже намекал на то, что подобная модель восприятия дает импульсивным характерам возможность с легкостью проводить определенные защитные операции. Если говорить конкретнее, действительное ослабление намерения дает возможность защититься от личной ответственности перед другими или перед собой. Наверное, самая известная защитная операция - это "перекладывание ответственности".

Например, взломщик объясняет свои повторяющиеся преступления следующим образом: "Получается так, что каждый раз, когда я выхожу (из тюрьмы), мне никто не помогает, вместо этого появляется какой-нибудь парень и сует мне в руки лом".

В сущности, этот человек говорит, что в действительности он не собирался этого делать; просто он слаб и поддался искушению. Другой вид перекладывания ответственности можно видеть в соблазнительном искушении, например: "... тут лежали деньги..." Здесь такое же оправдание: "У меня в мыслях не было этого делать". Таким образом, перекладывание ответственности является эквивалентом неконтролируемого импульса, поскольку в обоих случаях говорится: "Я это сделал, но, по сути дела, не собирался делать". Иначе говоря, от импульсивных и пассивно-импульсивных людей можно ожидать отказа от ответственности, как только они почувствуют потребность в защите, поскольку их субъективное восприятие содержит основания для такого отказа.

Естественно, субъективное восприятие прихоти или импульса есть не только у импульсивных характеров, - это часть мышления всех людей. Но в импульсивном стиле такая мотивация доминирует и охватывает психологические области, обычно занимаемые более ровным желанием, выбором или решением. Так что можно назвать это искажением обычного субъективного восприятия. Я попытаюсь показать, что природа такого восприятия у импульсивных людей связана с дефицитом активной организации и ментальных функций, а также с другими особенностями. Таким образом, импульс для этих людей не случайное, а регулярное явление; это не результат неисправности какой-либо функции, а составная часть их формы существования. При неуловимой мотивации человек регулярно ощущает свою непричастность к мотивам желания или действия, так же как обычный человек не вполне идентифицируется с каждой своей прихотью.

Такое восприятие мотивации, ощущение непричастности являются жизненно важным элементом во многих общеизвестных проявлениях импульсивных личностей. Например, с таким восприятием связаны поспешные действия людей, чье сознание не позволило бы им совершить подобные поступки намеренно. Возможно, чувство непричастности является также основным элементом в одном из самых интересных проявлений импульсивного характера - в явной самоуверенности и отсутствии беспокойства и тревожности (что при неврозе почти уникально). Приведу общеизвестный пример: в состоянии опьянения многие обычные люди чувствуют усиление самоуверенности и освобождение от тревог, когда они, как говорится, "не ведают, что творят".

Качества импульсивного действия

При размышлении о формальных характеристиках импульсивного действия они легко приходят в голову. Например, я упоминал, что импульсивное действие поспешно; оно быстро исполняется, и, что более важно, промежуток между замыслом и исполнением обычно очень короткий. Кроме того, импульсивное действие возникает внезапно и прерывается резко, притом что обычное действие, как правило, стремится к реальной цели и ему предшествуют соответствующие приготовления. К этим двум характеристикам можно добавить третью, вероятно, более важную. Импульсивное действие - это незапланированное действие. Нельзя сказать, что оно обязательно неожиданное; пьяница вполне может ожидать очередного запоя. Но ожидание (например, ожидание снегопада) - это вовсе не планирование. Каждая из этих характеристик: поспешность, внезапность и незапланированность - отражает дефицит процессов мышления, обычно превращающих возникающие мотивы в действия. Похоже, что превращение мотива или склонности в действие "сокращает" ("short-circuit") активные ментальные процессы. Что это за процессы? Можем ли мы приписать субъективное чувство непричастности и ослабления намерения, которое также характеризует таких людей, их дефициту или "сокращению"?

У обычного человека прихоть или полусформировашееся намерение что-нибудь сделать - это начало комплексного процесса, так что, если все в порядке, происходит ровный и автоматический процесс. Прежде всего, прихоть появляется в контексте продолжительных интересов и целей. В этом контексте она либо набирает важность, либо ее теряет, командует и либо привлекает внимание, либо нет. Если она внимание привлекает - то есть если она интересная, привлекательная или возбуждающая - она до какой-то степени влияет на направление интереса, существовавшее и раньше, и, в свою очередь, направление интереса модифицирует желание. Таким образом, желание интегрируется в ткань текущих целей и интересов. В сущности, даже нельзя считать полусформировавшееся желание или намерение началом интеграционного процесса, поскольку форма намерения - это часть существовавшего до того пласта и направления интересов. Человек, интересующийся искусством, по дороге на работу заметит картинную галерею и почувствует желание войти; человек, не интересующийся искусством, может ее даже не заметить. В любом случае, в обычном интеграционном процессе желание либо будет отвергнуто, либо разовьются интерес и эмоциональная и ассоциативная поддержка от существующей ткани целей и интересов. Мне представляется, что такой процесс свидетельствует о трансформации пассивной прихоти (или импульса) в активное и намеренное желание, решение или выбор. То, что могло быть кратковременной прихотью, стало постоянным желанием. Так закладывается основа для планирования, а планирование усиливает намерение.

Процесс интеграции прихоти и постоянных интересов дает одновременно несколько результатов. Во-первых, это трансформация полусформированной прихоти в активное желание или намерение. Во-вторых, модификация и развитие содержания прихоти; интеграция с существующими интересами и ассоциативное содержание изменяют прихоть, а активное планирование действия еще больше развивает и изменяет начальное желание. Третье последствие процесса интеграции - изменение отношения к объекту. Так же, как полусформировавшаяся прихоть получает содержание и эмоциональную поддержку существующих интересов, и объект получает дополнительное значение, существующее и потенциальное; когда прихоть трасформируется в ясное и активное намерение, его сопровождает возросший интерес к внешнему объекту. Так что разница между прихотью и намерением, решением или планом не только в уровне желания, разница - и в степени интереса к объекту.

Это результаты обычного интеграционного процесса, и следует сказать, что ни один из них не достигается в "сокращенном" интеграционном процессе импульсивной личности. Если прихоть не может получить эмоциональную и ассоциативную поддержку от постоянных целей и интересов, она не может развиться в постоянное активное желание, намерение или выбор. Она остается импульсом, мимолетным и неуловимым. Если постоянные цели не изменяют содержание прихоти или импульса или если его в процессе интеграции не обогащают ассоциативные и эмоциональные связи, то это содержание остается простым и примитивным, ему не удается укорениться среди постоянных интересов и импульс остается неуловимым. И, наконец, импульсивная личность испытывает стремление (в то время как другие чувствуют более богатое и устойчивое намерение) и крайне мало интересуется независимым содержанием объекта своего стремления. Его интересует не объект, а собственное удовлетворение.

Я описывал узость сходного интеграционного процесса у истериков, но ясно, что, по сравнению с импульсивным стилем, способность к изменению развита у истериков сравнительно хорошо. Сравним, например, романтический интерес истерика к объекту своего увлечения (интерес, конечно, мимолетный и, то что называется, "неглубокий") - с еще более мимолетным и, в сущности, эксплуататорским интересом к сексуальному объекту у многих импульсивных личностей.

Даже если очевиден дефицит или "сокращение" интеграционного процесса, остается следующий вопрос: в чем состоит этот дефицит? К этому можно добавить заключительный вопрос: какой же интеграционный процесс происходит в импульсивных людях? Ведь несомненно, что даже самые безрассудные импульсивные действия являются следствием интеграционного процесса. Альтернативную версию о том, что это просто взрывы инстинктивной энергии, в которых не задействованы исполнительные функции, очень сложно теоретически обосновать, и даже если такое случается, то явно только у психопатов. А импульсивные люди вовсе не становятся беспомощными жертвами инстинктивной энергии, и бесцельно не взрываются. Они действуют; и, хотя с обычной точки зрения импульсивные действия кажутся непостоянными и безрассудными, все же они адекватны и иногда дают превосходные результаты. Позже мы вернемся к этому важному моменту, а пока обратимся к бесспорному факту: импульсивное действие является результатом интеграционного процесса, хотя он отличается от интеграционного процесса обычного человека и безусловно более узок.

Если допустить, что этот дефицит является дефицитом интеграции прихоти или импульса с постоянными целями и интересами, то придем к очень важному обстоятельству. При знакомстве с импульсивными людьми часто замечаешь, что им не хватает активных интересов, целей и ценностей, выходящих за пределы повседневных забот. Длительные эмоциональные контакты - крепкая дружба или любовь - у них очень редки. Семейные дела и даже личная карьера обычно не очень их занимают. У таких людей обычно нет долговременных планов и амбиций, не говоря уже о более абстрактных целях и ценностях. Обычно их не интересуют не только культурные и интеллектуальные проблемы, но и проблемы идеологии и политики. То, что обычно вызывает массовый интерес: угроза войны, выборы и тому подобное - проходит для них почти незамеченным. Есть одно очень важное исключение, которое я приведу сейчас, а разберу позже.

Однажды подобный пациент, который до того не интересовался международными делами, удивил терапевта тем, что стал проявлять острый интерес к последним новостям. Свежие газеты писали о новой серии атомных испытаний, что было весьма угрожающим и зловещим событием. Пациент возбужденно спросил, читал ли их терапевт. У него возникла идея во время катастрофы торговать медикаментами, и кое-какие шаги он уже предпринял. По этому поводу он был полон энтузиазма.

Поскольку импульсивным людям недостает устремлений, интересов и ценностей, выходящих за пределы повседневных забот, то им не хватает и основных средств для успешной модуляции и развития импульса (или прихоти) или для "сопротивления" импульсу (или прихоти). Ровные и устойчивые интересы и цели являются основой для регулярной жизни именно потому, что они выходят за пределы непреднамеренных потребностей и желаний. С другой стороны, интересы, связанные с непреднамеренными потребностями и заботами, нацеленные на получение немедленного удовлетворения, всегда изменчивы и преходящи. Долговременные интересы, ценности и эмоциональные связи являются той самой изначальной структурой, стабильным контекстом, в котором у обычных людей появляется прихоть или импульс. Обычно этот контекст с самого начала проводит отбор возникающих склонностей согласно существующему направлению интересов. Из этого контекста прихоть получает эмоциональную и ассоциативную поддержку, но этот же контекст модулирует содержание прихоти. Например, в контексте существующих пристрастий, готовности к интимным отношениям, определенных жизненных ожиданий и т. п. может развиться реакция на привлекательную девушку, получить содержание, стать устойчивой; то есть девушка "включила" этот процесс. Без подобного контекста это будет просто сексуальный импульс.

Эти структуры не только являются основой развития и модуляции импульса, но и выполняют стабилизирующую, я бы даже сказал консервативную, функцию. Эти структуры не позволяют внезапным импульсам автоматически, без отбора превращаться в действия. Когда я говорю "не позволяют", я не имею в виду, что эти структуры заковываются в броню или просто теряют чувствительность к мимолетным прихотям и провокациям. Я всего лишь имею в виду, что контекст постоянных, долговременных интересов и ценностей создает перспективу, в которой прихоть воспринимается как прихоть: возможно, возбуждающая, интересная, стоящая или нет, но не как нечто немедленно и автоматически приводимое в действие. Таким образом, эти структуры, развивающие и стабилизирующие импульс, создают основу для осознанных действий.

Такое понимание легко применимо к концепции "терпимости" расстройства или напряжения, и с его помощью можно подкорректировать определенные непсихологические детали этой концепции. Я полагаю, что, говоря о низкой "терпимости" импульсивных людей к расстройствам и напряжению, психологи имеют в виду ограниченную способность к выносливости. Мне кажется, что в этой концепции есть и моральные аспекты. Но, хотя это наблюдение весьма основательно, оно не принимает в расчет, что объективно одинаковые расстройства воспринимаются разными людьми совершенно по-разному.

Нормальный человек "терпит" расстройство или хотя бы откладывает удовлетворение своей прихоти, поскольку заинтересован и в других вещах; он настроен на цели и интересы, для него более важные, чем прихоти - эта и выходящие далеко за ее пределы. Таким образом, выносливость просто зависит от существования подобных интересов и ценностей. Это не просто вопрос интеллектуального выбора. Скорее, существование основных целей и интересов автоматически создает перспективу, в которой воспринимается прихоть или временное расстройство. При отсутствии таких целей и интересов возрастает субъективная важность переживаемого расстройства или ожидаемого удовлетворения, и в подобных условиях выносливость или терпимость немыслимы.

В отсутствие таких высокоразвитых и стабильных структур преобладающие интересы импульсивной личности направляются на немедленное достижение и удовлетворение (что иллюстрирует пример пациента, внезапно решившего торговать медикаментами). Его интересы также мимолетны, они меняются в зависимости от настроения, потребностей или возможностей. Контекст эгоцентричных и изменчивых интересов не создает основы ни для высококачественной модуляции прихоти или импульса, ни для отсрочки немедленного удовлетворения. С другой стороны, если преобладает ориентация на немедленное достижение или удовлетворение, то, скорее всего, прихоть или импульс получит только отработанный набор средств для немедленного достижения цели. Конечно, это тоже интеграционный процесс, но весьма примитивный по сравнению с интеграционным процессом обычного человека.

Однако следует помнить, что в определенные моменты жизни импульсивный стиль может оказаться незаменимым. Например, если потребуется быстрое действие или выражение, будет очень полезна спонтанность. Хорошо известно, что многие импульсивные люди общаются спонтанно, и разговаривать с ними приятно и увлекательно. Часто они хорошо шутят, в отличие, скажем, от тяжелых, чрезмерно сознательных и туповатых обсессивно-компульсивных людей, и при хорошей интеллектуальной основе они бывают также сообразительными и занимательными. Несомненно, что многие настоящие и выдуманные "люди действия", люди, способные действовать быстро, без колебаний, относятся к этому стилю деятельности. Я постараюсь показать, какую роль в спонтанности играет модель когнитивной деятельности.

Импульсивная модель познания

Я уже упоминал о неумении импульсивных людей строить долговременные планы. Можно вообразить, что этот дефицит автономен и просто следует из склонности к быстрым действиям. Однако, как правило, в импульсивном стиле познания не подвергаются коррекции ни активная концентрация, ни способность к абстракции, обобщению и обдумыванию. Фактически познание импульсивных людей характеризуется недостаточным активным интегративным процессом, сравнимым с недостаточной интеграцией аффектов.

Сначала разберем так называемое суждение импульсивной личности. Любой, кто слушал ее суждение, скажет, что оно неглубоко; некоторые добавят, что оно "произвольно" или "безрассудно". Хорошо известно, что импульсивная личность способна впутаться в сомнительное дело или неподходящий брак. У такого поведения есть когнитивный аспект, связанный со склонностью действовать. Дело кажется ей замечательным, хотя все остальные сомневаются; жениться нужно только на этой девушке (хотя с ней едва знаком); и даже - как будет показано дальше - кажется, что удастся провернуть самое безнадежное преступление.

У сорокалетнего мужчины до начала психотерапии была богатая история разного рода импульсивных действий. Он в течение нескольких лет очень много играл; внезапно уходил с хорошей работы и часто выписывал фальшивые чеки. Это чередовалось с короткими периодами раскаяния, когда он заявлял (скорее с чувством, чем с убеждением), что такое поведение не доведет его до добра. Он описывал свои мысли во время выписывания фальшивых чеков следующим образом: ему казалось, что "каким-нибудь" образом он избежит наказания; "возможно", ему удастся получить деньги; а если нет, он "рассчитывал", что все как-нибудь обойдется. В действительности эти надежды никогда не оправдывались, и теперь он понимает, что они были тщетными, но в тот момент он думал именно так. Он добавил только, что "на самом-то деле он знал, что из этого выйдет".

Несмотря на некую неопределенность, его история звучала убедительно. Иными словами, его мышление приблизительно соответствовало этому описанию, то есть он без всякой определенности "рассчитывал", что все как-то обойдется. Однако следует согласиться со справедливостью его утверждения о том, что "на самом деле он знал, что из этого выйдет". Его анализ показывает ясное понимание, что шансы на успех у него были крайне малы, но не похоже, что это обстоятельство в момент преступления привлекло его внимание. Сейчас он прекрасно знает ответы и, несомненно, знал их и раньше. Остается только заключить, что ему удавалось не задавать себе вопросов.

Подобные самокритичные вопросы, активный анализ первого впечатления, организация информации и взвешивание возможностей - все это составляет обычный процесс создания суждения. И, как правило, "суждению" импульсивной личности подобный процесс не предшествует. У такого человека была необходимая информация, но у него не было активного, анализирующего внимания и организационного процесса, обычно использующего эту информацию. Конечно, это момент неоднозначный, и у многих импульсивных людей, в том числе и у этого пациента, происходит определенный самокритический процесс, однако не слишком развитый. Так, этот человек еще до проигрыша на скачках трезво оценивает свои шансы, но его внимание занято другой проблемой: на какую лошадь поставить?

Этот активный процесс критического анализа, который мы называем суждением, у обсессивных личностей растягивается и становится ритуалом, у нормальных людей он протекает сравнительно гладко и автоматически, а у импульсивных личностей он сокращется или уничтожается вовсе. Этот процесс не в их стиле. Если что-либо толкает импульсивного человека на быстрое действие, то его суждение (или, скорее, заменитель суждения) позволяет ему не замечать осложнений, которые заставили бы задуматься любого другого.

Так что неглубокое суждение импульсивной личности относится и к познанию в целом, а именно к дефициту определенных активных процессов. Обычная личность анализирует, взвешивает и развивает первое впечатление, а импульсивная личность реагирует немедленно; ее первое впечатление или догадка мгновенно, без дальнейшего развития, становится решением. Импульсивное мышление "скачет". Истерический способ познания, в котором есть сходная недостаточность, я бы охарактеризовал как "впечатлительный"; импульсивное же познание, где недостаточность активного, критического внимания гораздо сильнее, можно назвать "пассивным" или "твердым". Я объясню, что имеется в виду под этими терминами, иллюстрируя следующее импульсивное "плохое суждение".

Импульсивной молодой женщине предложили непостоянную и, по всей вероятности, сомнительную работу. Но при этом обещали хорошо платить, а она очень нуждалась в деньгах. В первую очередь ее внимание привлекло обещание хорошей оплаты, как в подобной ситуации поступил бы любой другой. Но у этой работы были весьма неприятные особенности. Нужно было путешествовать по маленьким городкам без гарантии хороших условий и жить у людей, которых она не знала и которым не доверяла, и т. д.

Эти серьезные осложнения были очевидны при первом знакомстве с работой. Однако для нее они не были очевидными или она не обратила на них внимание. Тогда она без дальнейших размышлений поступила на работу и через несколько недель уволилась. Теперь неудобства путешествий стали для нее самой насущной проблемой, а счета и кредиторы отошли на второй план.

На этом примере я хочу показать несколько вещей. Во-первых, говоря, что внимание импульсивного человека не занимается активным анализом, следует добавить, что его вниманием очень легко полностью овладеть; он видит то, что его захватило, и это не только начало когнитивного интеграционного процесса, но, в сущности, и его завершение. В этом смысле его познание можно назвать пассивным. Во-вторых, если он критически не анализирует разные аспекты, он не может понять потенциальное и логическое значение вещей и видит только то, что для него важно в данный момент. В этом смысле импульсивный метод познания относительно конкретен. Так, женщина из вышеприведенного примера не замечает потенциальные осложнения, связанные с предложенной работой, она полностью увлечена возможностью получить деньги.

Ограничения этой модели познания проявляются разными путями, на некоторые из которых мы уже указали. Как правило, у импульсивных людей не развиты планирование, концентрация, логическая объективность и анализ; для всего этого требуются модели познания, которые импульсивные люди не используют. Для планирования, как и для суждения, необходимо взвешивать разные возможности и обращать внимание не только на то, что впечатляет сейчас, но и на то, что может стать важным в будущем. Как правило, в твердом познании неизбежно доминирует настоящее и умаляется значение далекого будущего. Концентрация требует острого, сфокусированного, постоянного внимания; а этого невозможно добиться, если пассивно увлекаться каждым новым событием. Для анализа необходимо прокрутить ситуацию в уме, активно обращая внимание то на один аспект, то на другой. Вместе с тем для объективности (чтобы, как говорится, взглянуть со стороны) необходимо направить внимание не только на текущие интересы и насущные заботы, но и на вещи более важные и долговременные. Таким образом, пассивное, твердое познание не является объективным, и в целом оно эгоцентрично.

Здесь я снова должен подчеркнуть относительность этих ограничений. То, что ум импульсивных людей не планирует, не абстрагирует и не анализует, не означает, что он бездействует. Наоборот, этим людям часто присущ очень острый практический ум, успешно выполняющий краткосрочные насущные задачи. Даже крайне импульсивные люди, которым абсолютно чужды планирование и анализ, быстро схватывают те аспекты ситуации, которые относятся к их личным интересам, и могут реагировать весьма эффективно. Они "действуют" и могут достичь успеха. Рассмотрим следующий пример.

Во время посещения тюрьмы я шел с тюремным психологом через двор, где было множество заключенных. Мы шли к соседнему зданию, путь занимал всего несколько минут, и в этот момент прямо к моему спутнику подошел заключенный и очень вежливо попросил о личной услуге. Из его поведения было ясно, что он быстро сообразил, что психолог, гуляющий по двору "в компании" - прекрасная возможность попросить об услуге. Позже мне описали этого молодого человека как умную, но крайне импульсивную и психопатичную личность. Он несколько раз совершал преступления и имел неприятности и в тюрьме, и на свободе. И этот человек, не обладавший хорошим суждением, не планировавший и не анализировавший, действовал из сиюминутных, крайне эгоцентрических побуждений и преуспел.

Этот пример заставляет усомниться во всеобщем убеждении, что такие люди неспособны к эмпатии. Этот человек продемонстрировал весьма впечатляющее (хотя и очень ограниченное) эмпатическое понимание. Несомненно, сами по себе чувства психолога его интересовали мало. Он воспринимал только те из них, которые ему были полезны в данный момент, но при этом он их воспринимал. Наверное, не так важно, назовем мы этот феномен "эмпатией" или нет. Однако психологическая чувствительность, сходная с чувствительностью импульсивно-нарциссических людей (что звучит парадоксально, если этого не понять). Хотя такие люди заинтересованы в других крайне мало (и лишь с целью эксплуатации), но, если затронуты их интересы, они совершают социальные манипуляции с большим пониманием.

Интересно отметить, что и у нормального, и у импульсивного человека когнитивный процесс занимает разное место в деятельности в целом, особенно что касается текущих нужд и импульсов. Обычно мы считаем, что когнитивный и мыслительный процесс - это один из факторов, поддерживающих стабильность личности. При обычной деятельности планирование, анализ, суждение и объективность стабилизируют изменчивые и импульсивные действия. Например, импульс уйти с работы, потому что она сегодня раздражает, стабилизируется мыслями о том, что в другие дни работа не раздражает или что это необходимая ступень к переходу на более приятную работу. Иногда анализ борется с импульсом; иногда он развивает желание или импульс в долговременный и активный план. В любом случае, познание у обычного человека объединяется со стабильными эмоциональными структурами, чтобы не допустить немедленного освобождения немодулированного желания или импульса.

В импульсивном же характере познание не выполняет стабилизирующей функции. Над осознанностью здесь доминирует все, что связано с текущим интересом или импульсом. Импульсивная личность не заглядывает в будущее, не смотрит "со стороны", и у нее ограничено восприятие логически важного. Такой способ познания не может стабилизировать поспешное действие прихоти или импульса; наоборот, он служит сиюминутной прихоти или импульсу.

Можно пойти и дальше. С точки зрения такого познания, мир выглядит прерывистым и непостоянным: серия возможностей, искушений, разочарований, переживаний и фрагментарных впечатлений. Такое познание и восприятие мира не только не стабилизирует импульсивное действие, но и способствуют ему. Когда над сознанием доминирует раздражение от работы, а восприятие логических соотношений и будущих возможностей отсутствует, никакого сопротивления не будет. В таком субъективном мире сопротивляться будет бесполезно, а у мышления будет только одна функция - воплощение поспешного действия.

Способ познания и способ аффективной деятельности так приспосабливаются друг к другу, что их невозможно разъединить. Можно лишь спорить об их психологическом приоритете. Короче говоря, допустимо утверждать, что импульсивный человек не уходит за пределы настоящего, ибо его интересы и эмоциональные связи ограничены немедленным достижением и удовлетворением. Но вместе с тем допустимо утверждать, что ограничения познания и доминирование над сознанием текущих впечатлений и личных интересов сталкиваются с развитием долговременных интересов и ценностей. Я полагаю, что это уже частности.

И деятельность, и характеризующие ее способы существуют вместе и развиваются вместе: одно трудно представить без другого. Основные черты обоих способов одинаковы; параллельно мгновенному восприятию и выражению импульса идет мгновенная когнитивная реакция. Параллелью недостаточным аффективным структурам, составляющим основу интеграционного развития прихоти или импульса, является недостаточность когнитивного процесса. Например, у импульсивных людей не хватает таких частей когнитивного процесса, как твердое чувство объективности, независимой реальности, непрерывности, времени и так далее. Однако эту область еще предстоит исследовать.

Прежде чем приступить к рассмотрению двух вариантов импульсивного стиля, я хотел бы вернуться к проблеме, о которой упомянул во вступлении. Я считаю, что это основная проблема в понимании импульсивных людей и в общении с ними, и ее решение вместе с тем помогло бы подвести некоторые итоги их стиля.

Проблему можно представить в виде вопроса, заданного импульсивным пациентом.

"Видите ли, я не могу себя контролировать. Я не могу контролировать эти импульсы. Я знаю, что люди правы, говоря, что я наживу себе неприятности, но ничего не могу поделать. Вы должны согласиться, что я ничего не могу поделать. Я знаю, что вы детерминист и признаете власть бессознательного. Вы со мной согласны?"

Как ответить на этот вопрос, ответить не только пациенту, но и самому себе? Как примирить то, что мы действительно детерминисты и признаем бессознательные силы, - с ощущением, что человек просто пользуется этим фактом? Психиатрический взгляд на человека как на марионетку вряд ли нам поможет; он просто вынудит нас ответить "да". Но есть и другой ответ.

Нет, я не согласен с твоим утверждением, ведь когда ты говоришь, что "не можешь" остановиться, то подразумеваешь, что хочешь остановиться; или, по крайней мере, этого хочет твое сознание. Я не думаю, что это так. Скорее всего, у тебя по этому поводу смешанные чувства. Ты чувствуешь, другие считают, что тебе следует остановиться; ты и сам чувствуешь, что следует остановиться, тебе неприятно, что ты не останавливаешься, а если ты будешь считать, что не останавливаешься добровольно, то тебе будет неприятно вдвойне. Но захотеть остановиться - совсем другое дело.

Ты упомянул об отдаленной возможности неприятностей, но об этом я скажу почти то же самое. Ты чувствуешь, что должен обращать внимание на отдаленные возможности, интересоваться ими больше, чем немедленным удовлетворением. Но я не думаю, что они для тебя важны, что ты в них заинтересован.

Так что я не согласен с твоим утверждением, что ты "не можешь остановиться", поскольку не думаю, что ты сознательно заинтересован в том. чтобы остановиться. Но ты прав в одном: я детерминист и не верю, что кто-то другой может контролировать твою заинтересованность.

Невротические стили

Эта книга может заинтересовать всех, кто не утратил ин­тереса к клинической психологии. Содержание включает в себя и элементы психоанализа, и определенные черты ког­нитивной психологии, и самые важные аспекты психологии личности. Сегодня в разных сферах человеческой жизни и деятель­ности па первый план выходят вопросы, связанные с адап­тацией человека к быстро меняющимся условиям окружаю­щей действительности и с предсказуемостью его поведения в ситуациях, требующих принятия быстрого и правильного решения.